Аркадий Инин: — Я отвечаю «Надо вернуть советскую власть», Ч.1/2

[mamlas]

Дифирамб: Аркадий Инин

Я абсолютно убежден, что при советской власти, при равенстве в нищете, которое так все поливают, 90, а может быть 95 процентов населения было счастливо...

---

Указал zensong

Дифирамб на «Эхо Москвы»
Беседы с мастерами культуры

К.ЛАРИНА: 13 часов 15 минут. Добрый день еще раз. В студии Ксения Ларина, ведущая программы. А в гостях у нас сегодня замечательный писатель, кинодраматург Аркадий Инин. Здравствуйте, Аркадий Яковлевич.

А.ИНИН: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Большой хулиган. Он так, скромно держится, на самом деле, хулиган. Здрасьте.

А.ИНИН: Очень скромно. ©

---

К.ЛАРИНА: Дорогие друзья, напомню номер SMS +7 985 970-45-45 – это для ваших вопросов. Посмотрим, может быть, телефон включим – напомню номер +7 495 363-36-59. Я прямо сразу начну с вопроса слушателя, который, похоже, знает вас очень давно. Но здесь у нас ник, не очень понимаю, как его расшифровать. «Алик, привет».

А.ИНИН: Алик, да. Это меня так зовут.

К.ЛАРИНА: «Ты доказал, что Харьковский политехнический, действительно, кузница кадров. Мне посчастливилось с тобой делать вечер студотрядов в Доме студентов, дай бог памяти, в 1965 году. Вопрос простой. Ты написал много плохих и много хороших сценариев для кино. А есть фильмы, за которые стыдно?»

А.ИНИН: За которые стыдно? Не-а. Нет. Есть фильмы, за которые радостно. А чтобы стыдно, нет, нет. А я ничего такого дурного не писал, чтобы это можно было так измерзавить, что стыдно. Просто фильм плохой, да, есть.

К.ЛАРИНА: Неудачно когда воплощается фильм на экране, да?

А.ИНИН: Нет, почему? Может быть, и сценарий был такой.

К.ЛАРИНА: А резали много? Вот я имею в виду, по цензурным соображениям? Заставляли что-то менять?

А.ИНИН: Меня не резали.

К.ЛАРИНА: Нет?

А.ИНИН: Мне так вот, царство ему небесное (недавно ушел), бывший зампред Госкино Борис Павлёнок, он меня всегда называл «Инин – главный оптимист советского кино». Поэтому ничего мне... Я же пишу про любовь и разлуку, чего меня резать? Я же не пишу... Когда меня представляют сатириком, я всегда опровергаю, я не сатирик, я – лирик, я – юморист, может быть. Я пишу про любовь и разлуку с улыбкой. А чего там резать?

К.ЛАРИНА: А сегодня можно писать вот так, так же, как и тогда? Ничего не мешает?

А.ИНИН: Для кино нельзя. Полностью, как говорил, Феллини, мой кинозритель умер. Умер тот кинозритель, который ходил на «Одиноким предоставляется общежитие», на «Однажды 20 лет спустя», на «Отцы и деды» и так далее, на любимые фильмы тогда миллионов. Сегодня это бессмысленно. Мне говорят «Почему ты опять не напишешь «Одиноким»?..» Потому что там 14-летние пацаны с поп-корном, им вся эта история, кто кого женил, кому помог избавиться от одиночества, им это все нафиг. Потом для кино так писать уже невозможно. А для телевидения – да, я пишу активно.

К.ЛАРИНА: То есть зритель, все-таки, не умер? Тот зритель, который раньше ходил в кино, он сидит сегодня дома?

А.ИНИН: Нет, кинозритель, то есть зритель, посещающий кинотеатр, умер. Но он, слава богу, еще жив и сидит дома у телевизора.

К.ЛАРИНА: А почему жанр лирической комедии остался далеко в прошлом? Сегодня этого жанра вообще нету.

А.ИНИН: Это у тебя, может быть, тут нету, а у нас есть.

К.ЛАРИНА: Ну-ка?

А.ИНИН: На телевидении я все время пишу лирические комедии.

К.ЛАРИНА: Ну а что там было последнее из вашего?

А.ИНИН: Ну, это же сейчас я начну называть, но это же пустое. Вот, к Новому году была премьера картины, которая так и называется «Люблю, потому что люблю». Вот, казалось бы. Ну, кто ее знает? Никто. Второй канал, все очень хорошо прошло, хороший рейтинг. Но их же сейчас миллионы. Поэтому...

Это раньше выходила картина, смотрело 70 миллионов зрителей и она становилась популярной. А сегодня так.

К.ЛАРИНА: То есть лирическая комедия есть, она просто тонет в этом, как бы, общем вареве, которое существует?

А.ИНИН: Да, да, да. Потому что ее же всегда трудно писать.

К.ЛАРИНА: А комедиографы существуют, которых вы могли бы назвать? Уровня Гайдая, конечно, нет.

А.ИНИН: Нет. Конечно, нет.

К.ЛАРИНА: Почему?

А.ИНИН: Ну, откуда я знаю? Этого я не знаю. Вот так вот. Это очень сложно. Почему мы не можем делать хорошую обувь, например?

К.ЛАРИНА: (смеется) Нет, ну, мы ее никогда не могли делать. А комедии, все-таки, делали.

А.ИНИН: А комедии делали, да. Ну, потому что было другое восприятие жизни. Может быть, наивное, но очень оптимистическое. Верилось в хорошее людям (народу). Верилось в хорошее. Сегодня народу не верится ни во что хорошее, так мне кажется. И поэтому предлагать им, ему, зрителям рождественские истории, которые я пишу, в кино невозможно. А на телевидении, слава богу, можно.

К.ЛАРИНА: А почему не верится в лучшее?

А.ИНИН: Ну, почему. Потому что мерзость вокруг. Сейчас мы перейдем с тобой на политику вместо Гайдая. Потому что мерзость вокруг.

К.ЛАРИНА: Не, ну давайте уже конкретизировать. Что такого мерзостного кругом вы видите?

А.ИНИН: Ну, ты – странный человек. Вся жизнь омерзительная вокруг. Что тебе еще сказать? Я не знаю. Нас коммуняки, помнишь, пугали, что вот капитализм придет и там будет человек человеку волк, да? Мы смеялись над этим. Сегодня мы видим, что, действительно, человек человеку волк. Нас коммуняки пугали, что при коммунизме будет власть денежного мешка и бабки будут решать всё. Мы смеялись. Теперь мы видим, что они всё решают. Нас коммуняки пугали (особенно, вот, важная вещь), при капитализме у человека нет уверенности в завтрашнем дне. Мы смотрели на ихние хаусы, машины на фотографиях, думали «Нам бы такую неуверенность в завтрашнем дне». Сегодня мы видим, простая вещь: оказалось, правда. Ни один из нас, даже я, вроде бы, уже успокоившийся, нет уверенности в завтрашнем дне.

Начну тебе рассказывать, что при советской власти каждый понимал, что будет пенсия 3 копейки, но она будет и все спокойно, и с работы его не выгонят и так далее. Сегодня весь народ в стрессовом состоянии и не имеет уверенности в завтрашнем дне. А раз нет уверенности в завтрашнем дне, то соответствующая нервозность в обществе существует.

К.ЛАРИНА: Кошмар.

А.ИНИН: А то нет, а то нет? А то ты сама не знаешь?

К.ЛАРИНА: Ну, понимаете, в чем дело?..

А.ИНИН: Нет.

К.ЛАРИНА: ...Конечно же, когда вспоминаешь годы советской власти, конечно же, вспоминается масса всяких унижений отвратительных со стороны власти, со стороны государственной машины, да?

А.ИНИН: Да.

К.ЛАРИНА: Но для меня все время загадка. Вот, моя любимая тема. Почему тогда при таком разгуле тотальной цензуры по всем фронтам все равно советская культура, ну, скажем так, не советская культура, а культура советского времени – это был какой-то ренессанс, да? Ну, можно говорить, и театр, и кино, и литература. Все-таки, масштаб личности был другой. Вот, мой вопрос: чем это можно объяснить?

А.ИНИН: Я тебе отвечаю. Разве вопрос только в литературе и в этом? На все вопросы... Я часто встречаюсь с аудиториями разными, ну, сейчас реже, конечно. И на все вопросы я даю только один ответ. Меня спрашивают «Почему у нас омерзительная культура, почему жуткие фильмы, почему гадость идет на экране? Что нужно сделать?» Я отвечаю «Надо вернуть советскую власть». Когда у меня спрашивают «Что ж сделать, чтобы наш спорт снова был замечательный? (другая, вроде, сфера) Чтобы наш спорт был замечательный, чтобы снова наши спортсмены боролись за идею, за честь родины, а не за бабки?», я отвечаю «Вернуть надо советскую власть». Меня спрашивают «Что сделать, чтобы школы не превращались в этот рассадник, как сейчас, наркоманов, чудовищный уровень образования, упал ниже плинтуса и так далее?» Я отвечаю «Сделать можно только одно – вернуть советскую власть. А так как вернуть советскую власть невозможно, то и ничего с этим хорошего не будет – ни со школой, ни со спортом, ни с культурой». Вот такой оптимистический вывод я тебе выскажу.

К.ЛАРИНА: Слушайте, ну это какая-то жуткая... Апокалипсис такой.

А.ИНИН: Жуткая, но реальная ситуация.

К.ЛАРИНА: Но подождите. Есть много стран в мире...

А.ИНИН: Мы пришли говорить про Гайдая или нет?

К.ЛАРИНА: Подождите. Есть много стран в мире, где не было советской власти.

А.ИНИН: Да.

К.ЛАРИНА: Но тем не менее, там есть и культура, и шедевры, и образование, все это есть. Почему сегодня тогда отправляют учиться своих детей люди, которые могут себе это позволить, в Англию или в Америку?

А.ИНИН: Потому что это понты. Потому что это чистой воды понты.

К.ЛАРИНА: То есть там не лучше образование?

А.ИНИН: Конечно. Поговори с ними. Я говорил с десятками людей, которые отправили в Англию и так далее. Они за головы хватаются. Они говорят «Пришла моя девочка, она училась у нас до 4-го класса. Пришла туда (в Англию), боже мой, в 4-м классе они учат то, что она в первом». Они вообще не понимают ничего. Они... Ну, в общем, наверное, у тебя тоже были такие разговоры. Там абсолютно убогий уровень. То есть он очень хорош как специализированный. Вот, если у него есть специализация – там, химия, там, молекулярная, там докопаются до последних этих самых. Но про «Волга впадает в Каспийское море», про «Иван Грозный убил своего сына»...

К.ЛАРИНА: Их вообще Волга не интересует. И Иван Грозный.

А.ИНИН: ...про «Дважды два равняется четыре», про это речи нет. Нету. Ну, десятки людей мне говорят «Какой ужасный уровень». Ну, кто-то забирает, понимая, что нельзя ребенка губить окончательно, а кто-то говорит «Ну, ничего. Зато язык усвоят, зато, может быть, там в какую-нибудь фирму пристроится». Это все такое.

К.ЛАРИНА: То есть правильно ли я понимаю, что всем самым лучшим в себе вы обязаны советской власти?

А.ИНИН: Ну, однозначно-однозначно.

К.ЛАРИНА: И что культура лучше была при советской власти?

А.ИНИН: Все было лучше.

К.ЛАРИНА: И образование?

А.ИНИН: Значит, я рассказываю. Для того, чтобы очень коротко сказать. Ну, мы не о Гайдае. Мы же о Гайдае собрались говорить.

К.ЛАРИНА: Подождите-подождите.

А.ИНИН: Хорошо. Очень коротко постараюсь. Советская власть – это было... Я имею в виду, кстати, советскую власть не вообще, а советскую власть периода застоя.

К.ЛАРИНА: Брежневское время, не сталинское.

А.ИНИН: Да, брежневское. Это было большое зло. Тотальный дефицит еды, обслуживания, тотальный дефицит. Чудовищная политическая цензура, власть одной партии, железный занавес, через который мы не выпускались. Это было зло.

Сегодняшняя власть советская, немецкая (как ты хочешь), это тоже зло.

К.ЛАРИНА: «Немецкая» - это хорошая оговорка. (смеется)

А.ИНИН: Да, да. В общем, нынешняя власть, рыночная экономика – это тоже зло. Это вместо политической цензуры цензура денег, дикое количество наркоманов и организованная преступность, пенсионеры, роющиеся по помойкам. Ну, что я буду перечислять? Ты все знаешь. Та самая ненависть чудовищная омерзительных богатых и нищих людей, вот этот разрыв чудовищный.

Вчера мне Паша (не буду называть фамилию), я привожу ребенка в школу, трое приезжают... Обычная школа, трое приезжают на Бентли. Поэтому... Я повторяю, не прекрасная была советская. Это было зло. Сегодняшняя – тоже зло. Дальше каждый для себя делает выбор из двух зол. На мой взгляд, советская власть была гораздо меньшим злом, но масса моих друзей, которые при советской власти там чахли в каких-то НИИ, там, всё, сейчас они бизнесмены, предприниматели, они говорят «Ты что, идиот? Как ты можешь это сравнивать?» Для них выбор – сегодняшний. Это выбор каждого человека.

К.ЛАРИНА: Но идеальной модели мира для вас не существует?

А.ИНИН: Нету, нету. Для меня нету. Как Черчилль там говорил? По-моему, Черчилль, что демократия – это чудовищное вообще устройство, но ничего лучшего человечество не придумало. Поэтому я не знаю идеальной. Я знаю только, что тогда было лучше, чем сейчас. Вот и всё, что я могу сказать. Я о себе.

К.ЛАРИНА: Может быть просто потому, что мы были моложе?

А.ИНИН: Нет, вот это самый глупый довод, самый идиотский довод, что мы тогда были молодые, поэтому... Во-первых, я был очень немолод, мне уже 100 лет в обед.

К.ЛАРИНА: Во-первых, вы прекрасно выглядите, не надо.

А.ИНИН: Выгляжу я неплохо, да, потому что все время халява. Прекрасно живу сейчас – халява, фуршеты-муршеты, кормят за казенный счет, премьеры, то да сё. Так что, вроде, грех жаловаться.

Знаешь, как говорил, опять же, не помню кто. Все время ж приписывают всякие цитаты разным людям. То ли Светлову приписывают Михаилу, то ли Сергею Владимировичу Михалкову. Говорит «Сижу в президиуме, а счастья нет». Вот у меня сегодня такая ситуация – сижу в президиуме, а счастья нет. То есть мне не на что жаловаться, в этом все и дело.

К.ЛАРИНА: Так конечно, вы востребованы, вы занимаетесь любимым делом.

А.ИНИН: Да-да.

К.ЛАРИНА: Ваш труд оплачивается.

А.ИНИН: Оплачивается, гораздо лучше.

К.ЛАРИНА: Чем при советской власти.

А.ИНИН: Да, да. Но не в этом же дело.

К.ЛАРИНА: А счастья нет.

А.ИНИН: Если у тебя есть время, еще одну байку, над которой мы смеялись в советские времена, а сейчас я ее понимаю. Значит, Володя Солоухин – помнишь, такой замечательный поэт был, так вот «окал» - Дом писателей, его встречают. Говорят «Володя, чего ты такой грустный? Чего у тебя там? Книжку зарубили, что ли?» - «Да нет, только что вышел четырехтомник в «Советском писателе» - «А чего ж, квартиру, может, не дают?» - «Нет, вот на Высотке дали, 5 комнат, все хорошо» - «А что, может, с дачей?» - «Нет, Переделкино, двухэтажную дачу дали, все хорошо» - «А чего ж ты такой грустный?» - «А народ плохо живет».

Значит, мы и я смеялись над этим. Сегодня я абсолютно понимаю эту ситуацию. Мне не на что жаловаться. Но видеть омерзение вокруг я не могу. Кроме тебя, ты – красавица.

К.ЛАРИНА: Надо с этим бороться. Бороться надо.

А.ИНИН: Бороться – нет. Как бороться?

К.ЛАРИНА: Никогда не было такой мысли?

А.ИНИН: Не, никогда. Я не борец.

К.ЛАРИНА: Взять дрын и пойти бороться.

А.ИНИН: Нет. Причем, жизнь показывает, что борьба только приводит почему-то к ухудшению. Как? Ведь, мы ж боролись. Ведь, мы же как боролись? Ну, кто-то сильно боролся, кто-то меньше. Но как мы были одухотворены Перестройкой, как мы мечтали свергнуть эту идиотскую советскую власть, которую я сегодня защищаю, которую я в те времена поливал на кухнях вместе со всеми. Как мы мечтали. И чего? Хотелось как лучше, получилось как всегда – великая фраза Черномырдина.

К.ЛАРИНА: Ну что? Наше лирическое отступление закончилось...

А.ИНИН: Про Гайдая мы будем говорить или нет? (смеется)

К.ЛАРИНА: Да. У нас сейчас будет выпуск новостей, а потом будем говорить совсем уж о хорошем, будем вспоминать о том, какие раньше были замечательные люди.

Окончание