![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Люди. Ускользающая жизнь: Лесостепное, Ч.4/6 (начало)
Люди. Ускользающая жизньЯ мог бы назвать этот проект "Уходящей натурой", ведь намерен рассказать о встречах с людьми и явлениями, которых, вероятно, уже и нет в нашем мире.
Мне часто так и говорят: "Надо же, сколько у тебя запечатлено уходящей натуры!" Но "натура" - это природа, стереотип не работает. Все же я хочу рассказать о жизни, а не о природе. Настоящей, невыдуманной; она хоть и неказиста, эта "сермяжная правда", но ведь порой хочется натурального продукта (эх, без производного от слова "натура" не обошелся...), а не каких-нибудь "чипсов" с усилителями вкуса и консервантами, которые преподносят глянцевые журнали и топ-блогеры.
Путешествия по глубинной России дарили мне сонмы встреч. Эти годы были удивительны, и, вероятно, большего счастья мне уже не испытать. И уже неважно, в каких "эмпиреях" обитают те, к кому мои зачастую запутанные и тернистые пути однажды привели.
Проект «Люди»
Лесостепное (часть четвертая)
Елецкий купец Заусайлов
Впервые Владимир оказался в Ельце в конце восьмидесятых. Он не ожидал даже, что скромное присутствие его в этом старинном городе станет довольно значительным событием для ельчан.
Правда, «звоночки» раздавались и раньше. Родился и жил он в Ашхабаде, а вот учился в Новосибирске. В общежитии института комендант - здоровый мужик, фронтовик - узнав Володину фамилию, оживился до крайности: «Надо же, когда еще воевал, все старые бойцы приговаривали: вот бы заусайловского табачку покурить! Не сродственник ли ты фабриканту?» Володя стал профессиональным мостостроителем: три его моста красуются в жаркой Туркмении. Потом некоторое время работал начальником участка в Малоярославце, дороги строил. И мало задумывался о своих корнях. Но вот однажды пришло ему письмо из Ленинграда, начинающееся с непривычных слов: «Милостивый Государь! Наши предки вместе заседали в городской думе...» Автор письма, оказалось, был потомком другого купеческого рода из Ельца и очень ему хотелось пообщаться с Владимиром.
Но Владимиру захотелось прежде посмотреть Родину предков. Дядя его Николай Митрофанович (был он 1905 года рождения) набросал, когда жив еще был, план Ельца с расположением зданий, принадлежавших некогда Заусайловым. Правда, улицы он обозначил по-старому, но память старика сохранила такие мелкие детали, что дома не составляло труда найти. Один из домов был рядом с гостиницей. Открывший дверь не совсем трезвый мужик в семейных трусах, услышав фамилию, задал только один вопрос: «Где копать?!» Дамы в городском архиве лениво выслушивали посетителя: «Здравствуйте, у вас какие-то материалы по Заусайловым есть?» - «А вы кто?» - «Заусайлов». Реакция была неадекватная: все женщины - старые и молодые – встали, разинув рты. Когда немая сцена закончилась, паспорт Владимира внимательно проверили - и его повели по городу. Экскурсия похожа была на абсурдную сцену из сказки про Кота в сапогах. То есть, когда кот водит клиента и на вопрос: «Чье это», клиенту отвечают: маркиза Карабаса! Получалось, Заусайловыми в Ельце были построены табачная фабрика, винный завод, церковь с удивительным хрустальным крестом, дюжину домов, в одном из которых разместился городской музей и даже... ботанический сад. За городом в огромном заусайловском имении «Ключ жизни» производили шампанское. Владимир потом выяснил, как можно делать шампанское в краю, где не растет виноград. Оказалось, в качестве сырья использовали… крыжовник! И качество продукта, как говорят, было отменным...
2.
Реакция ельчан на Володю была двух типов. Одни молча вытягивались «в струнку» (видно, почтение к фамилии стало частью их генотипа), другие - попроще - просто брали Володю за плечи: «Дайте подержаться за настоящего Заусайлова!» За десятилетия после 17 года Заусайловы стали главными персонажами народного фольклора Ельца. Мифологическими фигурами. Из уст в уста передавали предания о том, как Вовку Заусайлова (тезку нашего героя), когда он напивался до отупения, четверо «гайдуков» носили по городу на ковре - и не приведи Господь, если хозяин проснется! Он мог приехать в городской сад, купить ВСЕ шампанское и устроить купание публики в оном. В общем, анекдотов ходило множество, в сущности же Заусайловы образца предреволюционной поры были типичные нувориши (как раз, третье поколение, которое по теории вырождается). Такие и в наши времена, как это не печально, расплодились...
«Раскрутились» Заусайловы на табаке. Вначале просто продавали махорку стаканчиками, но вот 150 лет назад Гаврила Михайлович (прапрадед Владимира) построил табачную фабрику, ставшую потом поставщиком Императорского двора. Дело наследовал Николай Гаврилович, потом - Александр Николаевич, младший брат которого Митрофан приходится родным дедом Владимиру. Сами понимаете, какие чувства могли испытывать простые обыватели к самым богатым людям города (даже Елецкий писатель Иван Бунин - между прочим, Нобелевский лауреат - отзывался о Заусайловых крайне недоброжелательно; но как бедный дворянин мог относится еще к сказочно разбогатевшим простолюдинам?). И не трудно представить, что стало с родом Заусайловых после Октябрьского переворота.
3.
В общем, большинство из описываемого рода скрылись во мраке народной ненависти. Митрофан Заусайлов уцелел случайно. Когда его выпустили из сибирского концлагеря, он еще немного перед смертью поработал в Липецке дворником.
- Наша семья перебралась в Москву, откуда мой отец Александр Митрофанович ушел на войну. С перебитыми ногами, после госпиталя осел он в Ашхабаде, где в 51-м родился я.
- Талантливый строитель, с вполне оформившейся судьбой - и все-таки вы переезжаете в Елец. Почему?
- Цепь обстоятельств. Во-первых, не заладилось с первой женой, во-вторых, гены взыграли, наверное. Ведь в детстве в рассказах родных Елец присутствовал постоянно. Недавно в наш город «эмигрировал» русский театр из Алма-Аты. Один артист откровенничал со мной, что по ночам выходит на мост через Сосну - и кричит благим матом. От счастья. Как я его понимаю... Я ведь и сам первый год такую глупость творил! Вам вот не понять: просто от того, что летом - зеленую траву видишь! В пустыне же все выгорает... Ну вот, решил я рискнуть. Начать новую жизнь. А начинать пришлось с нуля. Так же, как, наверное, и предки мои начинали. На первых порах помог новый ленинградский друг, ну, а первые деньги я сделал на кожзаводе. Идею мне подсказал один елецкий еврей - Давидом его звали. На кожзаводе выбрасывали обрезки кожи. И мы из этих кусков делали «наборы для домашнего творчества». Давид уехал в Израиль, его фирма развалилась, а я - развернулся. У меня до сорока человек работало по домам, я им брак кожаный развозил, потом фасованную продукцию забирал. Потом у нас еще есть старинный промысел - елецкие кружева. У бабушек, которые плетут на коклюшках, брал их вещи на реализацию. Так что ездил по городам с чемоданом, в котором лежали «наборы для творчества», кружева и - табачная пыль.
- Пыль?!
- Да. Еще в Малоярославце я зафиксировал один момент: Там табачную пыль против вредителей используют. Прихожу я на нашу табачную фабрику, а там этой самой пыли под станками - по колено. «Куда, - спрашиваю, - вы ее деваете?» - «А выбрасываем…» Ну, организовал я фирмочку, фасовали мы пыль в мешочки, а товар я в Липецк отвозил. Правда, долго пришлось доказывать, что это лучше гербицидов; посыпал - смыл - и все чисто. Но потом товар, особенно весной, тоннами шел. Но с табачки меня, мягко говоря, попросили...
4.
-Почему?
-Я воровать не даю. Предлагаю рабочему: «Иди ко мне фасовать, я втрое больше платить буду!» «Да зачем, - отвечает, - у меня пять минут страха на проходной - и столько же заработаю!» Просто смешно смотреть было, как тетки взрослые табачные брикеты под юбки прячут.
-А как насчет местных бандитов? Договорились?
-Приходили тут качки. Предлагали охрану. Но я их отослал. Тут для всех фамилия Заусайлов как красная тряпка. А главные бандиты - администрация. Вот эти - то поборами обложат на «полную катушку». Я возглавляю общество купцов и промышленников Ельца. Так вот тринадцатого января мы судились против администрации. Они тут ввели сбор за право торговли: каждая бабулька, что сидит на улице, обязана в день заплатить двадцать семь рублей. Абсурд! Ведь она, может, и не наторгует столько. Суд мы проиграли. А четырнадцатого - ко мне комплексная проверка из пяти контор сразу - и давай шерстить!
Первое, что сделал Заусайлов, когда его дело стало приносить прибыль, - открыл магазин антиквариата. «Об этом я всегда мечтал», - говорит он. В нем торгует его новая супруга Татьяна. Сам же Владимир стоит за прилавком своего хозяйственного магазина (собственно, наша беседа проходила там - хозяин постоянно отвлекался, чтобы обслужить клиентов). Потом он все же закрыл ненадолго магазин, чтобы показать мне свой новый проект - музей купеческого быта. Пока он еще не открыт, но уже все экспонаты собраны. Благо в Ельце - этом своеобразном черноземном Суздале (по красоте он мало чем уступит ему) - предметов старинного быта хоть отбавляй. Елец вообще трудно не полюбить - бесчисленные главы церквей возвышаются на холмах над рекой Сосной, и утром, особенно, если туман - смотрится это просто сказочно...
- Заметьте, что церкви эти, - продолжает Заусайлов, - строили купцы. Говорят по привычке, что, мол, воровали сначала, а потом грехи отмаливали... А на купечестве, между прочим, держалась вся российская экономика! Ведь купец платил налоги с объявленного капитала - ПО СОВЕСТИ. В Ельце было купцов первой гильдии пятьдесят человек, второй - сто двадцать, впятеро больше - третьей. Еще был уровень лавочника. Приходил лавочник в купеческое собрание: «Примите меня в купцы». Для третьей гильдии достаточно было объявить капитал в пятьсот рублей, и с этих пяти сотен брался один процент налога. Правда, при приеме в купцы человека проверяли: не подсуден ли, сидел ли в долговой яме, все ли в порядке в семье (сравните с нынешними коммерсантами!). И работал еще один фактор - благотворительность. Купец давал деньги на церковь, на гимназию, на больницу, но - в конце года везде брал бумаги, подтверждающие, что деньги действительно внесены. Это называлось системой обязательной благотворительности. И система работала. И еще. Если ехал купец в другой город, и был он, к примеру, третьей гильдии, то товару ему давали на пятьсот рублей. По объявленному капиталу. Тогда у каждого участника рынка была книга: «Вся Россия». В ней и были записаны все персоналии с указанием финансовых возможностей. Своеобразная база данных. Получается, тебя в любом городе знали и могли найти. То есть, пространство для жульничества было ограничено до предела. Так-то, с нынешними временами не сравнить...
-А вы любите город, в котором теперь живете?
-Если откровенно, я его недолюбливаю. Елец был купеческим, но этот дух отсюда вытравили. Вот в этом доме, например, жил один доктор, а после революции - тринадцать семей. Ведь они из деревень приехали и некоторые до сих пор по утрам помои на дорогу выливают. Плюс еще ненависть к людям, умеющим делать деньги... но надежда у меня есть. Слава Богу, город еще до конца не разрушили. Я вот хожу: все здесь какое-то... тут вот отец родился, там бабушка жила...
Епифанские бардовозы
Она полна духом истории, она будто пришла нетронутой из XIX века. Да что там XIX век! Недалеко от поселка есть так называемое Епифанское болото: так вот, при прокладке через него газопровода строители накопали такую гору костей мамонтов, носорогов и еще каких-то первобытных животных, что их с лихвой хватило бы для нескольких музеев (большей частью, останки реликтовых зверей хранятся в райцентре, в бывшем Доме Пионеров). И поэтому, когда возник вопрос поиска человека, знающего о Епифани все и могущего стать моим “Вергилием”, выбор, естественно, пал на главного епифанского историка Кусакина. К моему удовольствию, Сергей Васильевич принял меня благосклонно и помог практически во всем.
5.
Епифань, основание которой относят к 1578 году, в свое время была значительным купеческим городом. Надо сказать, что купечество явилось не только главным устроителем городского богатства, но и толкнуло Епифань... к упадку. Когда в свое время встал вопрос о строительстве здесь железной дороги, местные купцы, побоявшись конкуренции Рязани, настояли на том, что бы линия прошла в 14 верстах от города. Казалось бы, какая им с того выгода? А “хитрость” заключалась в том, что многие здесь жили гужевым транспортом, и к тому же доставка со станции в город товара значительно увеличивала его продажную стоимость. Сиюминутная выгода привела к тому, что торговое значение Епифани вскоре угасло, а при станции (то самой, которая находилась в 14 верстах) возникло новое поселение, ставшее в середине XX века городом Кимовском. Ныне Епифань приписана к Кимовскому району. Утрата статуса сначала уездного, а потом районного центра легла свинцовым грузом на сердца епифанцев.
6.
Лишь один их купцов, Дмитрий Иванович Брежнев, сумел прозорливо заглянуть на добрую сотню лет вперед. В 1883 году он построил в Епифани винокуренный завод, ставший теперь градообразующим предприятием. Этот завод (теперь он называется ОАО “Спиртозавод “Донской”) напоминает о себе постоянно: над поселком и днем, и ночью разносится мерное гудение заводских машин. А, если ветер дует со стороны Дона, волнами по воздуху растекается кисловато-сладковатое “амбре”, образованное из запахов барды и солода.
Благодаря капиталовложению купца Брежнева, епифанцы получили не только место работы, но и обидное прозвище: “епифанские бардовозы”. Барда - это отходы спиртового производства, применяемые в качестве кормовой добавки для скота. Естественно, возницы с бочками для барды всегда являлись неотъемлемой частью епифанского пейзажа.
7.
На спиртозавод мы еще попадем, а пока все-таки, познакомимся поближе Сергеем Кусакиным. Он не просто епифанский краевед: он профессиональный историк. Два года назад Епифани повезло: музей-заповедник “Куликово поле” (знаменитое поле русской славы расположено всего в 30 км. от Епифани) открыл здесь свой филиал. Называется он “Историко-этнографический музей поселка Епифань”, и его заведующим как раз является Кусакин.
8.
И еще: в отличие от тех людей, к которыми нам еще предстоит познакомится, Кусакин не коренной епифанец. Сергей Васильевич сюда приехал в 82-м; он долгое время работал военруком в Епифанской школе (которой, кстати, в прошлом году исполнилось 195 лет), затем в ней же заместителем директора по воспитательной работе. Увлечение историей началось с ветеранов войны. Точнее, с поисков участников освобождения Епифани от немцев (город сильно пострадал за те три недели, что он находился под оккупацией).
9.
Поскольку в истории все взаимосвязано, Кусакин, по его выражению, “забредал все глубже и глубже”, и в конце концов, не мог уже себя мыслить без краеведческой деятельности. Но вообще, Сергей Васильевич снедаем двумя страстями: историей и... баскетболом. Он говорит так:
- Я не знаю точно, что у меня на первом месте: краеведение или баскетбол... Чаще думаю, что баскетбол. Я пришел сюда из школы на более маленькую зарплату только при условии, что у нас, в Епифани будет развиваться спорт. Команда у нас сильная, а я ее тренер, и вот теперь - представьте себе - в следующем году у нас будет проводится третий международный турнир на кубок “Куликова поля”. Международный! Но, все-таки, иногда думаю, что и краеведение у меня на первом...
10.
Сергей Васильевич, в частности, рассказал про дом, в котором расположен музей. Построен он в 1913 году мещанами Байбаковыми, но - что самое интересное - отдала это здание под музей одна замечательная женщина, Надежда Ивановна Климова. Она и сейчас в добром здравии и живет сейчас в одной из пристроек к зданию. Естественно, мне тотчас захотелось с ней познакомится. Несмотря на то, что 91-летняя женщина не слишком хорошо себя чувствовала, она нас приняла:
- ...Меня никто не заставлял, никто не понукал. Я имею добрый характер, и я решила отдать дом музею еще и потому, что знаю: в такой форме отчий дом сохраниться лучше всего. Пусть сюда люди ходят и смотрят. А знаете, как меня встречают? Говорят с восторгом: “Надежда Ивановна, как красив ваш дом! И как уютно в нем...”
11.
Немного еще поговорили об особенностях характера епифанцев. “Епифанских бардовозов”. Уклад жизни епифанских купцов и мещан был, в общем, нетороплив. В цене были трудолюбие и старательность. Особенной страстью здесь особенно считалось цветоводство: летом город буквально утопал в цветах. Приезжих поражала необыкновенная чистота города. В чести была учеба: многие из епифанских выходцев становились известными учеными. Самым знаменитым из епифанцев стал академик М.П.Чумаков, ученый, победивший одного из страшнейших врагов человечества - полиомиелит. Между прочим, он очень помог родной Епифани: по его протекции здесь в советские времена построили новую больницу. Кстати, областной газетой Чумаков признан самой выдающейся личностью XX столетия во всей Тульской области.
Может быть, не слишком приятно, что в Епифани главенствует предприятие, производящее главное зло России, но - из песни слово не выкинешь... Тем более, что на нем работает более 200 епифанцев, и, если посчитать членов их семей, то получается, что не менее трети жителей поселка живут благодаря спиртозаводу.
12.
Во всех поселениях, где имеется одно градообразующее предприятие, его директор фактически является “хозяином” города. Епифань в данном случае - не исключение. Что очень здорово: дело в том, что Валерий Крылов (директор спиртозавода) - просто канонический патриот Епифани. (Кстати, когда встал вопрос о месте моего проживания, приютил меня именно Крылов; жил я в маленькой гостинице на территории спиртозавода; естественно, спирт употреблял..).
Завод производит спирт классов “люкс” и “экстра”, из них потом делают качественную водку. О, если б я знал раньше, какая занимательная вещь - производство спирта!.. В середине 80-х завод полностью автоматизировался и теперь в Епифани используется самая передовая в России технология производства спирта: безотходная. По этой технологии отборное пшеничное зерно измельчается, заливается водой и помещается в специальные аппараты в варочном цеху. Полученное сладкое сусло переходит в следующее отделение - дрожжегенерации. Потом - бродильное отделение, где сусло с дрожжами превращается в “бражку”, спиртовой полуфабрикат.
13.
“Бражка” в цеху ректификации очищается до чистого спирта в трех “волшебных колоннах”: бражной, эпюрационной и ректификационной. В процессе “винокурения” выделяются побочные продукты: углекислота и кормовые дрожжи. Каждый из этих продуктов обрабатывается и утилизируется в соответствующих цехах. Все производство регулируется при помощи компьютеров под присмотром операторов. В цехах меня прежде всего поразили чистота и множество комнатных цветов. А рабочие места операторов чем-то напомнили мне... центр управления космическими полетами (я там бывал). Честное слово, есть причины позавидовать работникам этого предприятия; да и зарплата у них очень даже неплохая!
14.
Справедливости ради, отмечу, что в поселке есть еще одно, хоть и небольшое, но преуспевающее предприятие: филиал московского объединения “Московитянка”. Здесь шьют мягкую игрушку. Естественно, москвичи отдают провинциалам самые трудоемкие операции - пошив формы, вывертка и монтаж фурнитуры - полуфабрикаты отвозятся в столицу и там их набивают синтипоном. Но здесь и тому рады, так как предприятие дает работу пятидесяти епифанским женщинам, многие из мужей которых - безработные. Как бы то ни было, отметим, что в Епифани производится не только спирт, но и тигрята, котята, львята, обезьянышы, зайчики, мишки слонята, бельчата - и прочие представители “плюшевого животного мира”, так радующие наших детей.
15.
Кроме возрождающегося Никольского собора, в Епифани есть другие архитектурные шедевры. Кладбищенская церковь, во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи знаменита тем, что никогда не закрывалась и много лет оставалась единственной действующей на несколько районов. Другая церковь, Успенская, стоящая на высоком утесе над Доном, подобно Летучему Голландцу, буквально воспаряет над нашей бренной жизнью: настолько удачно строители определили ее место. К сожалению, она в плохом состоянии и требует ремонта. В Епифани была еще такая же церковь, Георгиевская, тоже некогда стоявшая на утесе. Ее, к сожалению, во время войны разобрали и кирпичи ее пошли на строительство производственных помещений все на том же спиртозаводе. Но не стоит судить наших дедов и прадедов: таковы были суровые законы военного времени…