Точечка на карте: Наш тихий мир ...
Thursday, 5 July 2012 19:56![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mamlas
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
mamlas в Точечка на карте: Наш тихий мир ...В рубрике «Точечка на карте» будут появляться занимательные рассказы о самых дальних уголках России, о людях, проживающих в удивительных местах, и о поразительных явлениях, коими был свидетелем Ваш покорный слуга.
Убежден, что наша страна чрезвычайно богата на странности и любопытности. Вас ждут потрясающие открытия! Иногда все же придется погрустить, ибо наши беды - не только дураки и дороги, но и воровство, пьянство, короткая память, идолопоклонство, лень, пофигизм... ну, да ладно, ворчать - не наша стезя.
На рубеже веков Костромская область
В Макарьеве есть шикарный железнодорожный вокзал, но нет железной дороги (сейчас в его здании находится больница). Дело в том, что, когда его построили, лесосплавщики сообразили, что “железный конь” составит конкуренцию из делу и скинулись на взятку чиновникам, чтобы железная дорога прошла мимо города. С одной стороны, это была трагическая ошибка, но с другой, - город, оказавшийся “на задворках” цивилизации, сохранял (и до сих пор хранит) образ тихого, не тронутого временем уголка ....
1.
Чудотворец
Основание города Макарьева было сопряжено с одной непонятной страницей истории нашего государства. Непонятной и одновременно невероятной. На Желтоводском озере, близ Волги, подвизался старец Макарий, уже при жизни славившийся чудесами и благочестием.
2.
Но в 1439 году на монастырь напал отряд ордынского хана Улу-Мухаммеда и сжег его. Странность заключалась в том, что братия до того десятилетиями существовала вблизи Казанского ханства, и проблем с татарами, в общем-то, не имела.
3.
Но надо вспомнить, что немногим раньше Улу-Мухаммеду крепко “дали по зубам” под Москвой и в отместку за то его войско разорило многие русские селения. Бешенство татар не имело предела, но, перебив много желтоводских монахов, они почему-то пожалели 90-летнего старца Макария и отпустили его, как написано в житии, “яко тиха, мудра и незлобива” с некоторым числом монахов восвояси с обязательством больше на сем месте обители не возобновлять (к слову, монастырь через некоторое время возродили).
4.
И они пошли на Север, вдоль по течению Волги, и северного направления не меняли даже в том месте, где великая река резко поворачивала к Западу. С Севера текла река Унжа и, пройдя еще какое-то расстояние, монахи окончательно “увязли” в глухом лесу и Макарий благословил обосноваться на утесе в излучине Унжи.
5.
Старец прожил еще пять лет. Говорят, лесное население, сохраняющее языческие традиции, не слишком тепло встретило монахов, но однажды случилось чудо, резко изменившее это отношение.
6.
В 1522 году к тогда еще деревянным стенам обители, обросшей к тому времени слободой, подступило татарское войско. Казалось бы, ничто не в силах было остановить эту истошно кричащую армаду, но, когда враги уже прорвались на территорию монастыря и стали алчно раздирать убранство храма, у раки преподобного они враз замерли. А через мгновения татары в ужасе бежали с утеса к реке. Это было последнее нападение врагов на Макарьев.
«Пошли в собор, повеселимся!..»
Монахи вернулись в монастырь в 93-м. Точнее, монашки. Почему Макарьевский монастырь возродился как женский, мне объяснили: слабый пол посвящает себя Богу охотнее. Открытые для всеобщего поклонения мощи преподобного Макария и в наши дни продолжают являть чудеса исцеления.
7.
8.
9.
10.
Но монастырь, имеющий адрес “площадь Революции, 15”, живет жизнью, далекой от жизни города и, в общем-то, он даже не виден из городских кварталов. Зато, со всех городских точек виден Дом культуры, в бывшем - собор Александра Невского. Дело в том, что к собору-клубу сходится сразу семь улиц, среди которых можно встретить и Первомайскую, и Советскую (причем, Большую и Малую). Впрочем, такие названия можно встретить в любом нашем городе. Одна из улиц носит имя героя Светского Союза Ю.Смирнова, которого фашисты распяли, как Спасителя, на кресте.
Все понимают, что дискотеке в храме - не лучшее мероприятие, но что делать макарьевской молодежи? Чем они хуже молодежи больших городов? Это понимает не только духовенство. Под ДК отдано здание универмага, и даже создан оргкомитет по одновременному восстановлению собора и переделки магазина под культурное учреждение. Идей много. Денег - нет.
11.
12.
Нынешние макарьевцы промышляют лесом: это самый легкий путь заработать денег. Не на храм или ДК, а на жизнь. Еще из предприятий функционирует спиртозавод (говорят, его построили для того, чтобы поставить заслон “левой” водке). Но, так как население почему-то предпочитает не употреблять местной продукции, не будем касаться этого промысла.
13.
14.
А вот лесом здесь занимались и в стародавние времена. Кстати, лесопромышленники, точнее, купцы, занимающиеся сплавом леса, в свое время приложили руку к тому, чтобы город Макарьев пришел в упадок.
Жгонские упаки
В Макарьеве есть шикарный железнодорожный вокзал, но нет железной дороги (сейчас в его здании находится больница). Дело в том, что, когда его построили, лесосплавщики сообразили, что “железный конь” составит конкуренцию из делу и скинулись на взятку чиновникам, чтобы железная дорога прошла мимо города.
15.
16.
С одной стороны, это была трагическая ошибка, но с другой, - город, оказавшийся “на задворках” цивилизации, сохранял (и до сих пор хранит) образ тихого, не тронутого временем уголка.
17.
18.
Знаете, что такое “корабельный лес”? О, это конкретная вещь: сосна или лиственница, абсолютно ровная, имеющая длину 29,3 метра и толщину 35,6 сантиметров в верхнем отрубе. Макарьевские края некогда славились такими лесами, и это приносило немалый доход.
19.
20.
Кончилось все тем, что реку окончательно засорили топляком, в результате чего Унжа сильно обмелела и перестала быть судоходной. До сих пор дно ее устилает многометровый слой мореной древесины (говорят, очень ценного материала), до которой никому нет дела. По городу ходит сплетня о том, как во времена советской власти какие-то японцы предлагали вычистить реку. Бесплатно! Лишь бы только дали возможность забрать с собой то, что вычистят. Наши властители испугались...
21.
22.
Не менее широко развит был в Макарьеве такой промысел, как изготовление валенок. На долгие месяцы, собираясь в артели по 6-8 человек, мужики (начиная с 14-летнего возраста) уходили в странствования по окрестным губерниям. Приходя в какое-нибудь село, артель нанимала избу и катала шерстяную обувь до тех пор, пока местное население полностью не удовлетворяло свои “валеночные” потребности, после чего артель перебиралась в соседнее село.
23.
24.
Макарьевских пимокатов всегда можно было узнать по... “тарабарскому языку”. В силу того, что клиента иногда надо было “надуть”, а то и просто сокрыть некоторые тайны пимокатного дела, артельщики для общения друг с другом выдумали особенный язык. Себя они называли “жгонами”, а междусобойный разговор - “жгонкой”.
25.
26.
С умиранием промысла забыт был и жгонский язык. Но не совсем: Пытливый собиратель А.Громов смог не только составить жгонский словарь, но и издать его отдельной книгой. Вот, к примеру, один жгон говорил другому: “Упаки сошили, сары скосали, ухлили...”
27.
Заказчику невдомек, о чем эти люди толкуют - цыгане, что ли? А оказывается, разговор о том идет, что “валенки-то скатали плохо, надо деньги хватать и уматывать отсюда”. Или заходят артельщики в избу: “У, керя, в ряхе безбилетников уло хляет! Захливаем из перта...” Это означает: “Ну, брат, в этом доме только тараканы одни! Пошли-ка отсюда, может, в другом месте клиент побогаче...”
«Тихая моя родина»
Не один раз я здесь слышал: “Макарьев - истинно русский город...” При этом говорившие придавали лицам таинственно-задумчивое выражение. И только единожды один откровенный человек “отрезал”: “Город наш - истинно сонный”. Не знаю уж, чем Макарьев истиннее Старой Руссы и соннее Лальска, к примеру, но людям, в конце концов, виднее.
28.
29.
В администрации города, в коридоре висели картины. От этих пейзажей действительно веяло чем-то русским, спокойным, может быть, даже сонным (в хорошем смысле этого слова: смотрелись, как волшебные сны). Выставка называлась “Тихая моя родина” и авторов у картин было всего двое: Л. и А. Зудовы. “Вот ведь, подумалось мне, какие добрые столичные художники: братья, наверное. Приезжали сюда на этюды и вот теперь представляют свое видение Макарьева...” Но добрые люди сказали, что Зудовы - макарьевцы и при желании я мог бы с ними встретиться.
30.
31.
Вечером мы уже сидели с Людой и Андреем Зудовыми во дворике дома и не спеша разговаривали. Оказалось, они - совсем молодые люди, правда поженились они уже давно, еще когда были студентами и их сыну исполнилось 7 лет. Он сейчас работает художником в библиотеке, она же преподает в доме творчества юных.
32.
33.
Макарьев - родина Андрея, а Люда - дитя большого города (Нижнего Новгорода). После института они почти не сомневались, что здесь, в глубинке, им будет хорошо и, в общем-то, теперь тоже не сомневаются. Точнее, сомневаются - но редко.
34.
35.
- Того, что действительно заслуживает этот город, я имею в виду - по своему историческому статусу - здесь нет, - пылко рассуждает Людмила, - здесь очень трудно живут, денег у людей нет, потому что почти ничего не работает. Надо бы туризм развивать, а так получается, что этого никому не надо. Но вот, что мы с Андреем думаем: пока на восстановят собор Александра Невского, не будет здесь нам хорошей жизни. Люди у нас живут хорошие, талантливые, но не складывается почему-то у них судьба.
36.
37.
- Но ведь монастырь восстановлен. Духовный, так сказать центр, и прочее...
38.
39.
- Если честно, монахини никакой роли в жизни города не играют, - говорит Андрей, - да, ведь они лишь пока устраивают свой быт. К ним не всегда можно зайти и они отгорожены от жизни города. И у них почему-то не складываются отношения с батюшками: они приезжают на месяц-два и уезжают. Как старый батюшка, отец Александр, умер два года назад (удивительной души был человек!), с тех пор все время так...
40.
41.
- Вот, вы, Люда, не местная. Мне интересно: каково вам было обживаться в этом городе?
42.
43.
- А я до сих пор обживаюсь. У макарьевцев есть какая-то вольготность, широта жизни, что ли. Несмотря на то, что здесь плохо, они никуда не хотят уезжать, и знаете, почему? Потому что там надо работать с утра и до вечера! Это, наверное, такая русская натура: что получается заработать - пропивают... Вот, моя знакомая предлагает заработать им деньги, а они говорят: “Сейчас у нас клюква, грибы. Я не могу...” А ты как думаешь, Андрюш, ты ведь это все изнутри знаешь...
Убежден, что наша страна чрезвычайно богата на странности и любопытности. Вас ждут потрясающие открытия! Иногда все же придется погрустить, ибо наши беды - не только дураки и дороги, но и воровство, пьянство, короткая память, идолопоклонство, лень, пофигизм... ну, да ладно, ворчать - не наша стезя.
Текст и фото © Геннадия Михеева
На рубеже веков Костромская область
В Макарьеве есть шикарный железнодорожный вокзал, но нет железной дороги (сейчас в его здании находится больница). Дело в том, что, когда его построили, лесосплавщики сообразили, что “железный конь” составит конкуренцию из делу и скинулись на взятку чиновникам, чтобы железная дорога прошла мимо города. С одной стороны, это была трагическая ошибка, но с другой, - город, оказавшийся “на задворках” цивилизации, сохранял (и до сих пор хранит) образ тихого, не тронутого временем уголка ....
1.
Чудотворец
Основание города Макарьева было сопряжено с одной непонятной страницей истории нашего государства. Непонятной и одновременно невероятной. На Желтоводском озере, близ Волги, подвизался старец Макарий, уже при жизни славившийся чудесами и благочестием.
2.
Но в 1439 году на монастырь напал отряд ордынского хана Улу-Мухаммеда и сжег его. Странность заключалась в том, что братия до того десятилетиями существовала вблизи Казанского ханства, и проблем с татарами, в общем-то, не имела.
3.
Но надо вспомнить, что немногим раньше Улу-Мухаммеду крепко “дали по зубам” под Москвой и в отместку за то его войско разорило многие русские селения. Бешенство татар не имело предела, но, перебив много желтоводских монахов, они почему-то пожалели 90-летнего старца Макария и отпустили его, как написано в житии, “яко тиха, мудра и незлобива” с некоторым числом монахов восвояси с обязательством больше на сем месте обители не возобновлять (к слову, монастырь через некоторое время возродили).
4.
И они пошли на Север, вдоль по течению Волги, и северного направления не меняли даже в том месте, где великая река резко поворачивала к Западу. С Севера текла река Унжа и, пройдя еще какое-то расстояние, монахи окончательно “увязли” в глухом лесу и Макарий благословил обосноваться на утесе в излучине Унжи.
5.
Старец прожил еще пять лет. Говорят, лесное население, сохраняющее языческие традиции, не слишком тепло встретило монахов, но однажды случилось чудо, резко изменившее это отношение.
6.
В 1522 году к тогда еще деревянным стенам обители, обросшей к тому времени слободой, подступило татарское войско. Казалось бы, ничто не в силах было остановить эту истошно кричащую армаду, но, когда враги уже прорвались на территорию монастыря и стали алчно раздирать убранство храма, у раки преподобного они враз замерли. А через мгновения татары в ужасе бежали с утеса к реке. Это было последнее нападение врагов на Макарьев.
«Пошли в собор, повеселимся!..»
Монахи вернулись в монастырь в 93-м. Точнее, монашки. Почему Макарьевский монастырь возродился как женский, мне объяснили: слабый пол посвящает себя Богу охотнее. Открытые для всеобщего поклонения мощи преподобного Макария и в наши дни продолжают являть чудеса исцеления.
7.
8.
9.
10.
Но монастырь, имеющий адрес “площадь Революции, 15”, живет жизнью, далекой от жизни города и, в общем-то, он даже не виден из городских кварталов. Зато, со всех городских точек виден Дом культуры, в бывшем - собор Александра Невского. Дело в том, что к собору-клубу сходится сразу семь улиц, среди которых можно встретить и Первомайскую, и Советскую (причем, Большую и Малую). Впрочем, такие названия можно встретить в любом нашем городе. Одна из улиц носит имя героя Светского Союза Ю.Смирнова, которого фашисты распяли, как Спасителя, на кресте.
Все понимают, что дискотеке в храме - не лучшее мероприятие, но что делать макарьевской молодежи? Чем они хуже молодежи больших городов? Это понимает не только духовенство. Под ДК отдано здание универмага, и даже создан оргкомитет по одновременному восстановлению собора и переделки магазина под культурное учреждение. Идей много. Денег - нет.
11.
12.
Нынешние макарьевцы промышляют лесом: это самый легкий путь заработать денег. Не на храм или ДК, а на жизнь. Еще из предприятий функционирует спиртозавод (говорят, его построили для того, чтобы поставить заслон “левой” водке). Но, так как население почему-то предпочитает не употреблять местной продукции, не будем касаться этого промысла.
13.
14.
А вот лесом здесь занимались и в стародавние времена. Кстати, лесопромышленники, точнее, купцы, занимающиеся сплавом леса, в свое время приложили руку к тому, чтобы город Макарьев пришел в упадок.
Жгонские упаки
В Макарьеве есть шикарный железнодорожный вокзал, но нет железной дороги (сейчас в его здании находится больница). Дело в том, что, когда его построили, лесосплавщики сообразили, что “железный конь” составит конкуренцию из делу и скинулись на взятку чиновникам, чтобы железная дорога прошла мимо города.
15.
16.
С одной стороны, это была трагическая ошибка, но с другой, - город, оказавшийся “на задворках” цивилизации, сохранял (и до сих пор хранит) образ тихого, не тронутого временем уголка.
17.
18.
Знаете, что такое “корабельный лес”? О, это конкретная вещь: сосна или лиственница, абсолютно ровная, имеющая длину 29,3 метра и толщину 35,6 сантиметров в верхнем отрубе. Макарьевские края некогда славились такими лесами, и это приносило немалый доход.
19.
20.
Кончилось все тем, что реку окончательно засорили топляком, в результате чего Унжа сильно обмелела и перестала быть судоходной. До сих пор дно ее устилает многометровый слой мореной древесины (говорят, очень ценного материала), до которой никому нет дела. По городу ходит сплетня о том, как во времена советской власти какие-то японцы предлагали вычистить реку. Бесплатно! Лишь бы только дали возможность забрать с собой то, что вычистят. Наши властители испугались...
21.
22.
Не менее широко развит был в Макарьеве такой промысел, как изготовление валенок. На долгие месяцы, собираясь в артели по 6-8 человек, мужики (начиная с 14-летнего возраста) уходили в странствования по окрестным губерниям. Приходя в какое-нибудь село, артель нанимала избу и катала шерстяную обувь до тех пор, пока местное население полностью не удовлетворяло свои “валеночные” потребности, после чего артель перебиралась в соседнее село.
23.
24.
Макарьевских пимокатов всегда можно было узнать по... “тарабарскому языку”. В силу того, что клиента иногда надо было “надуть”, а то и просто сокрыть некоторые тайны пимокатного дела, артельщики для общения друг с другом выдумали особенный язык. Себя они называли “жгонами”, а междусобойный разговор - “жгонкой”.
25.
26.
С умиранием промысла забыт был и жгонский язык. Но не совсем: Пытливый собиратель А.Громов смог не только составить жгонский словарь, но и издать его отдельной книгой. Вот, к примеру, один жгон говорил другому: “Упаки сошили, сары скосали, ухлили...”
27.
Заказчику невдомек, о чем эти люди толкуют - цыгане, что ли? А оказывается, разговор о том идет, что “валенки-то скатали плохо, надо деньги хватать и уматывать отсюда”. Или заходят артельщики в избу: “У, керя, в ряхе безбилетников уло хляет! Захливаем из перта...” Это означает: “Ну, брат, в этом доме только тараканы одни! Пошли-ка отсюда, может, в другом месте клиент побогаче...”
«Тихая моя родина»
Не один раз я здесь слышал: “Макарьев - истинно русский город...” При этом говорившие придавали лицам таинственно-задумчивое выражение. И только единожды один откровенный человек “отрезал”: “Город наш - истинно сонный”. Не знаю уж, чем Макарьев истиннее Старой Руссы и соннее Лальска, к примеру, но людям, в конце концов, виднее.
28.
29.
В администрации города, в коридоре висели картины. От этих пейзажей действительно веяло чем-то русским, спокойным, может быть, даже сонным (в хорошем смысле этого слова: смотрелись, как волшебные сны). Выставка называлась “Тихая моя родина” и авторов у картин было всего двое: Л. и А. Зудовы. “Вот ведь, подумалось мне, какие добрые столичные художники: братья, наверное. Приезжали сюда на этюды и вот теперь представляют свое видение Макарьева...” Но добрые люди сказали, что Зудовы - макарьевцы и при желании я мог бы с ними встретиться.
30.
31.
Вечером мы уже сидели с Людой и Андреем Зудовыми во дворике дома и не спеша разговаривали. Оказалось, они - совсем молодые люди, правда поженились они уже давно, еще когда были студентами и их сыну исполнилось 7 лет. Он сейчас работает художником в библиотеке, она же преподает в доме творчества юных.
32.
33.
Макарьев - родина Андрея, а Люда - дитя большого города (Нижнего Новгорода). После института они почти не сомневались, что здесь, в глубинке, им будет хорошо и, в общем-то, теперь тоже не сомневаются. Точнее, сомневаются - но редко.
34.
35.
- Того, что действительно заслуживает этот город, я имею в виду - по своему историческому статусу - здесь нет, - пылко рассуждает Людмила, - здесь очень трудно живут, денег у людей нет, потому что почти ничего не работает. Надо бы туризм развивать, а так получается, что этого никому не надо. Но вот, что мы с Андреем думаем: пока на восстановят собор Александра Невского, не будет здесь нам хорошей жизни. Люди у нас живут хорошие, талантливые, но не складывается почему-то у них судьба.
36.
37.
- Но ведь монастырь восстановлен. Духовный, так сказать центр, и прочее...
38.
39.
- Если честно, монахини никакой роли в жизни города не играют, - говорит Андрей, - да, ведь они лишь пока устраивают свой быт. К ним не всегда можно зайти и они отгорожены от жизни города. И у них почему-то не складываются отношения с батюшками: они приезжают на месяц-два и уезжают. Как старый батюшка, отец Александр, умер два года назад (удивительной души был человек!), с тех пор все время так...
40.
41.
- Вот, вы, Люда, не местная. Мне интересно: каково вам было обживаться в этом городе?
42.
43.
- А я до сих пор обживаюсь. У макарьевцев есть какая-то вольготность, широта жизни, что ли. Несмотря на то, что здесь плохо, они никуда не хотят уезжать, и знаете, почему? Потому что там надо работать с утра и до вечера! Это, наверное, такая русская натура: что получается заработать - пропивают... Вот, моя знакомая предлагает заработать им деньги, а они говорят: “Сейчас у нас клюква, грибы. Я не могу...” А ты как думаешь, Андрюш, ты ведь это все изнутри знаешь...