mamlas

Тюленев Иван Владимирович

Оригинал взят у mamlas в Глава 21. Кто бы мог подумать? Ч.4/4

А дальше все происходит по аналогии с мемуарами Тюленева.

Командующий «объявил, кто выезжает первым эшелоном, определил время сбора на Киевском вокзале к 15 часам и приказал мне приступить к обязанностям начальника первого спецпоезда…

В полдень по радио выступил заместитель Председателя Совнаркома, нарком иностранных дел В. М. Молотов. Выслушали его молча и разошлись по рабочим местам. Время не ждало. К 13 часам все дела были завершены. Прежде чем отправиться на вокзал, я заскочил домой, рассчитывая попрощаться с родными. Как и ожидал, жена с детьми успела приехать с дачи. Обнялись, расцеловались, пожелали друг другу дожить до победы и все вместе спустились во двор, к машине…»

Понравилось, по поводу выступления Молотова: «Выслушали его молча и разошлись по рабочим местам». Никаких эмоций. Тюленев же, им всё уже рассказал, а отправка за тридевять земель, судя по началу войны, не сулила ничего хорошего.

Далее, Аркадий Федорович описывает, как управление Московского округа поездом продвигались к югу, в сторону Винницы. Я решил включить его рассказ в канву повествования, чтобы уточнить некоторые моменты, опущенные у Тюленева. На мой взгляд, они представляют определенный интерес, в смысле, факта спланированного бардака. Впрочем, при дальнейшем знакомстве с воспоминаниями Хренова, любой читатель может сам убедиться в этом.

«В половине третьего мы уже были на вокзале… я пошел осмотреть спецпоезд, сверяясь с имевшейся схемой.

Погрузку закончили к 15 часам. Все начальники и командиры заняли свои места. В 15. 20 прибыли И. В. Тюленев и А. И. Запорожец. Я подошел к ним с докладом о готовности к отправлению.

— Отправляйте не задерживаясь, — распорядился Тюленев.

Через пять минут паровоз плавно сдвинул с места наш состав, и поезд, набирая ход, пополз вдоль непривычно пустого перрона.

До Киева мы ехали почти без остановок. В пути несколько раз собирались в салон-вагоне командующего. Тюленев и Шишенин сообщили то немногое, что знали об обстановке, познакомили нас с составом войск Южного фронта. Фронт включал в себя прежде всего 18-ю и 9-ю армии. Полевое управление 18-й формировалось в Харькове, на базе Харьковского военного округа, командующий которым генерал-лейтенант А. К. Смирнов был назначен командармом».

А ведь, как сообщал М.В.Захаров, он просил Генштаб создавать фронт, именно, на базе Одесского военного округа. Но что не сделаешь, ради «хороших друзей» из Московского военного округа, как Тюленев, Хренов и другие. К тому же, на юге, как известно, значительно теплее, чем в Москве. Впрочем, есть и еще ряд положительных отличий от столицы, например: отдаленность от властей. Хотя, в какой-то мере, это нивелируется наличием телефонной связи.

Далее Аркадий Федорович знакомит читателя с другими войсковыми соединениями, входящими в состав Южного фронта. Кроме этого

«…командующий и начальник штаба рекомендовали нам сразу по прибытии получить документы, характеризующие состояние передаваемых фронту соединений, и все имеющиеся данные о театре военных действий».

Приведены интересные зарисовки о штабе Киевского военного округа первых дней войны.

«В Киев мы прибыли вечером 23 июня. У вокзала нас ожидала машина из штаба округа. Я оказался в числе тех, кто отправился в штаб. Принял нас заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант В. Ф. Яковлев. Он сообщил о весьма тяжелом положении, в котором оказался Юго-Западный фронт, отражая нападение немцев. Противник достиг оперативной внезапности и, развивая успех, наносит мощные удары. Предпринимаются попытки организовать контрудары, но управление войсками затруднено, связь с ними ненадежна. Более полными данными генерал не располагал».

О самом В.Ф.Яковлеве, тоже, довольно скудная информация. У Тюленева вообще убрано упоминание о нем. Несколько слов о Всеволоде Федоровиче. Он был оставлен в Киеве, как заместитель командующего с целью организовать тыловую работу округа и в первую очередь – проведение мобилизации в соответствии с Указом от 23 июня. Как она была организована и проведена, остается только догадываться.

О тяжелом положении Юго-Западного фронта я уже упоминал в первой части. Хочу обратить внимание читателя, вот на какой момент. Тюленева и его людей на вокзале ожидала машина, чтобы отвезти в штаб Киевского округа. Зачем? Ведь у них были своя боевая задача, отличная от местных товарищей? Правда, Аркадий Федорович, уверяет, что у него, лично, нашлись важные дела, которые он должен был решить в данном штабе. Но что хотел узнать Тюленев у Кирпоноса, в ходе несостоявшегося телефонного разговора? Может Иван Владимирович надеялся встретиться в Киеве с другими ответственными лицами, с тем же Жуковым, но их, к его глубокому сожалению, не застал на месте?

«Командующий войсками округа генерал-полковник М. П. Кирпонос возглавил Юго-Западный фронт и находился на КП в Тернополе. Там же были и другие командиры, составившие полевое управление фронта.

Я отправился по отделам и управлениям штаба добывать справки, топографические карты и прочие документы, касавшиеся укрепрайонов, а также дорожной и аэродромной сети в полосе Южного фронта. Обстановка в штабе несколько озадачила меня. Служебные кабинеты обезлюдели — их хозяева, что было вполне естественно, оказались в Тернополе. Но те, кто оставался, не были наделены достаточными полномочиями и не имели доступа к интересующим меня документам. У нас в МВО переход на военное положение был отработан четче».

Все это лишний раз подчеркивает «липу» о, якобы, запланированном создании Южного фронта на базе МВО. Полевое управление фронта без соответствующих документов?! Вообще-то, удивляться не следует, зная, кто готовил и утверждал приказ Ставки.

Видимо, прилетев с Хрущевым в Киев, Жуков побывал и в штабе КОВО. Вполне, допускаю, что приказал опечатать сейфы с документами, чтоб «целее» были. Иначе, как понять, что работники штаба округа «не имели доступа к интересующим меня документам».

«Выручили меня оказавшиеся на месте работники Инженерного управления. Они по памяти охарактеризовали мне состояние УРов, дорог и аэродромов. Набросали примерную схему расположения железобетонного командного пункта (КП) в Виннице, на берегу Южного Буга, — именно там и должно было разместиться наше фронтовое управление. Они же предупредили, что на КП может не оказаться необходимых средств связи и полного расчета обслуживающей команды.

Все эти сведения представляли для меня практическую ценность. Большего в штабе округа я почерпнуть не смог. Спасибо и на этом. Теперь можно было возвращаться на вокзал».

«Неожиданный» сюрприз поджидал наших «путешественников» поневоле. Надо полагать, что сейфы с документами оказались закрытыми. Ключей, как и хозяев, днем с огнем не отыскать. Вполне возможно, что владельцы секретов могли и уехать на КП фронта в Тарнополь. Что делать в таком случае? Обратиться за помощью к боевому братству порядочных людей – оно, как правило, не подводило. На высоте оно оказалось и в этом случае. Киевляне рассказали, что знали и, главное, что особо умилило, набросали примерную схему как нашим бедолагам добраться до своего командного пункта. Иначе, хоть: «Караул!» – кричи. Не будешь же, прибыв под Винницу, ездить вдоль берега реки и спрашивать у встречных и поперечных: «Где тут поблизости находится армейское КП? Мы не местные. Мы, дескать, из Москвы приехали повоевать».

Вот так организовывал работу подведомственных структур Генеральный штаб под управлением Г.К.Жукова. Кстати, как помните, он при первых же выстрелах на границе рванул с Хрущевым, именно, в Тарнополь. Видимо, кроме всего прочего, попутно прихватили с собой из Киева и тех служивых из штаба округа, которые обязаны были вести организационную работу в тылу. А зачем это надо Жукову – Хрущеву? Для них важнее было создать неразбериху и хаос в управлении войсками, что они целенаправленно и делали. Почему эта «сладкая парочка» оказалась в Тарнополе? – поговорим, чуть ниже, в отдельной главе.

А наш Аркадий Федорович со своими боевыми друзьями, пожав на прощание руки киевлянам, покатил дальше на юг, к месту, приблизительно указанному товарищами их штаба КОВО.

Поезд шел без остановок, то убыстряя, то замедляя ход. В пути собрались у Г. Д. Шишенина. Обменялись сведениями, полученными в Киеве. Я доложил неутешительные вести: инженерных и строительных частей, непосредственно подчиненных фронту, нет. О том, чем располагали армии и Одесский округ, данных не было. Отсутствовали данные и о состоянии укрепрайонов. Не все было ясно и в отношении возможностей местных строительных, монтажных и ремонтно-восстановительных предприятий во фронтовой полосе. Вывод напрашивался такой: завтра же нашему управлению нужно начинать изыскивать и собирать инженерные, строительные, технические силы и материальные средства, чтобы обеспечить боевую деятельность командования, штаба, войск и тыла.

Вот так собирались обороняться на румынском направлении прибывшие из столицы москвичи. С помощью кого же предстоит готовить рубежи обороны, если отсутствуют инженерные и строительные части? Видимо, будут привлекать, как всегда, местное население, вооруженное лопатами. Хоть небольшой противотанковый ров, а выкопают, и то хорошо.

Где там наши мудраки-руководители Генштаба Мерецков и Жуков? Их преступная деятельность видна воочию. Мерецкова-то притянут за хобот, правда, по другим делам, да и то выскользнет, а Георгий Константинович, к сожалению, будет всю войну, находится в обойме «неприкасаемых». Ни один волосок не слетит с его головы.

«В Винницу мы прибыли на рассвете 24 июня. Быстро разгрузились на железнодорожной ветке, вклинившейся в пригородную рощу. Полученная в Киеве схема позволила без труда отыскать КП. Отправились туда на машинах…

Вечером следующего дня благополучно прибыл и второй эшелон полевого управления фронта».

Маленькие радости на войне. Если бы ни товарищеская помощь работников штаба КОВО, было бы потеряно драгоценное время на поиски, даже этого, забытого богом КП. Что говорить в таком случае о подставе врагу? В других местах, с другими товарищами происходило еще более худшее, чем выпало на долю служивых из Московского округа.

«День 24 июня стал, по существу, днем рождения Южного фронта. Несмотря на то, что в Киеве не удалось получить ни топографических карт, ни оперативно-тактических справок, в цейтнот мы не попали. Государственная граница во фронтовой полосе проходила по таким крупным водным преградам, как Прут и Дунай. Это позволяло войскам прикрытия успешно отражать попытки противника вторгнуться на советскую землю. Да и боевая активность гитлеровцев была не столь высокой, как на Юго-Западном фронте. Благодаря этому мы получили возможность осмотреться, наладить управление, осуществить развертывание основных сил, организовать оборону».

Понятно, что был запланированный бардак. Но, именно, не предусмотренная никакими планами «пятой колонны» инициатива отдельных командующих, того же Тюленева с товарищами, позволяла создавать, буквально на ровном месте, будущие очаги сопротивления врагу. Румынию втянули в орбиту войны, провокационно разбомбив ряд объектов на ее территории, а на своей, не удосужились даже обозначить полосу укрепрайона. Благо географическое расположение крупных рек в том регионе, текущих в меридианном направлении, позволяло иметь естественные преграды. А ведь, это описывает человек, который, в свое время, возглавлял Главное военно-инженерное управление в Генеральном штабе. Неужели, за нерадивость, выперли с должности Аркадия Федоровича?

Вряд ли. Скорее наоборот. Жуков органически ненавидел умных и порядочных людей, болеющих душой за Отечество. Думаю, что военных инженеров, представителей обширной когорты специалистов армейского толка, он ненавидел больше всего. Именно, от них, в большей степени, исходила угроза срыва Гитлеровского плана блицкриг.

Осенью 1941 года, заступив на пост командующего Ленинградским фронтом, Жуков вызвал к себе тамошнего начальника инженерной службы фронта подполковника Б. В. Бычевского. Столько злобы и ненависти «выплеснул» он на данного товарища, что тому мало не показалось на всю оставшуюся жизнь. Также прокатился и по адресу нашего героя, Аркадия Федоровича. С нескрываемым раздражением в голосе, по-хамски бросил в сторону Бычевского, через губу: «Хренова, что ли, сменил здесь?», имея виду предшественника на посту начальника инженерной службы.

Как помните, наш Аркадий Федорович за войну против финнов получил звание Героя Советского Союза. Надеюсь, понимаете, что за финскую – Героями не разбрасывались. А здесь, уже только фамилия, нашего героя, приводила Георгия Константиновича в неистовство. Видимо, хорошо помнил того по работе в Генштабе, за что и «сожрал». Да, будь, наверное, его воля, всех бы военных инженеров закопал бы в противотанковом рве. Не мало они ему крови попортили своими фортификационными сооружениями. Не будь этих скромных тружеников войны с петлицами инженерных войск, еще труднее пришлось бы матушке-пехоте, чтоб остановить, рвавшегося вглубь страны, врага.

И вот, по недоброму, упомянутый Жуковым, товарищ Хренов, начал вновь налаживать военную жизнь и на этом месте. За что осенью, Жуков, будет его в Ленинграде, поминать со скрежетом на зубах.

«В подземном командном пункте средств связи, как и предполагалось, не оказалось. К счастью, у нас имелись свои, которые и развернули незамедлительно».

Это, скорее желаемое, выдаваемое за действительность. А может, за автора немного подсуетились редактора? Матвей Васильевич Захаров в следующей главе пояснит читателю, как было под Винницей на самом деле.

«Перспектива жить в подземелье никого не прельщала — там было мрачно и душно. Пришлось нашим инженерам сразу заняться усовершенствованием вентиляционной системы. А управление фронта разместилось в находившемся неподалеку здании школы. Там и работали и жили. А под землю спускались только во время воздушных налетов.

В первый же день мне удалось добыть в облисполкоме запас земельных карт области. На этих картах, естественно, не были обозначены ни укрепрайоны, ни другие военные объекты, но расположение населенных пунктов, рек, а главное, дорог они передавали точно.

Какие практические шаги требовалось предпринять, прежде всего нам, работникам управления инженерных войск фронта? Опыт подсказывал: нужен организационный документ, четко определяющий, что и с какой целью следует сделать, в какие сроки и кто назначается ответственным.

Этим документом явилось “Обязательное постановление Военного совета Южного фронта об инженерной подготовке прифронтовой полосы”, представленное на утверждение 28 июня. “Обязательное постановление” предписывало местным партийным и советским органам заняться приведением в порядок дорожной сети, обеспечить маскировку, водо- и энергоснабжение крупных городов и промышленных центров, развернуть инженерно-оборонительные работы на угрожаемых направлениях, в частности под Винницей, Кишиневом, Измаилом. С принятием “Обязательного постановления” вносилась ясность: кому, где и что делать, кто и за что отвечает. И выполняться оно начало с того самого дня, как было подписано.

Взгляд в масштабах фронтовой полосы не мешал, однако, Инженерному управлению осмотреться и у себя на месте. В Виннице мы почерпнули очень обстоятельные сведения о состоянии дорог в области. Получили на складах изрядное количество динамита и бертолетовой соли...»

На что хотелось бы обратить внимание читателя? Как помните, товарищи из штаба КОВО по памяти набросали схему, как товарищу Хренову добраться до нужного ему КП. А вот наш Аркадий Федорович нигде словом не обмолвился, что по памяти пытался восстановить расположение УРов в данном регионе, с находящимися в них военными объектами. Ведь, схем-то у него не было. К чему клоню?

Видать, не было дано свыше задание военно-инженерному управлению под начальством Хренова к дополнительному обустройству данного региона в оборонительном плане. Помните, как Жуков хвалился в Директиве от 1-го мая, что, дескать, и старые УРы, не только не будут разоружены, а даже, еще лучше – будут дополнительно укреплены. Хорошо, хоть не взорвали, и на том спасибо. Поэтому и вспомнить нашему герою было нечего, так как к этому времени его уже не было в Генеральном штабе, а до этого времени, такой вопрос, даже, и не поднимался.

Кроме того, ранее уже было упомянуто, что военные действия на румынском направлении начались 26 июня. А у нас, то есть в воспоминаниях Аркадия Федоровича, только 28 июня был подготовлен документ об инженерной подготовке фронтовой полосы. Так что никакие реки не помогут остановить неприятеля, если нет рукотворно-построенных защитных заграждений. Вот и покатилась война на восток.

«Сдерживая неприятеля в ходе приграничного сражения, войска фронта завершали развертывание своих сил. Но... 1 июля противник, создав двойной перевес в людях и технике в районе Ясс, форсировал Прут и захватил плацдармы на нашем берегу. А на другой день перешел крупными силами в наступление, нанося главный удар в стык 18-й и 9-й армий. Напряженные бои одновременно разгорелись по всей линии Южного фронта. Согласно директиве Ставки Военный совет приказал командованию 18-й армии отвести правофланговые части, стыковавшиеся с левым крылом Юго-Западного фронта, на линию старых укрепленных районов. Оба командарма получили приказ “привести в полную боевую готовность как главный рубеж обороны” УРы, расположенные по Днестру».

Уверен ли читатель в том, что УРы на старой границе были «девственно чисты», в смысле, что их не коснулась рука «насильника» по приказу наркома обороны? Были ли они в состоянии выполнить свое функциональное предназначение?

Далее следуют, как правило, приписываемые автору дежурные фразы о героизме бойцов Красной Армии.

Но вот проступает, более реальное очертание действительности.

«Наши войска оказывали противнику ожесточенное сопротивление, проявляя высокие образцы героизма. И все-таки нам приходилось отступать. Сказывалось численное превосходство, созданное противником на направлениях наносимых ударов. Строительство оборонительных рубежей на этих направлениях было только начато, и они не могли надолго задержать продвижение гитлеровцев. Однако то, что было сделано, помогало нашим частям сдерживать неприятельский напор, причинять фашистам больший урон и самим нести минимальные потери. А главное, мы уже располагали сформированными стройбатами, которые удалось своевременно отвести в тыл и использовать для создания новых рубежей обороны».

Надо ли комментировать прочитанное? Итак, все ясно.

Но закончить вторую часть главы мне хотелось, все же, воспоминаниями Тюленева, и вот почему? Как понял читатель, укрепрайонов на новой границе с Румынией, практически не было. Хорошо бы зацепиться за то, что сумели наковырять и построить за пару-тройку дней, но, как всегда сталкиваемся с непониманием (ли?) высоким руководством сложившейся обстановкой на данном ТВД. Читаем у Тюленева.

«Используя двойное, тройное, численное превосходство в силах и средствах на направлениях главных ударов, немецко-румынские войска, отражая контратаки наших частей, к исходу 7 июля вышли на рубеж Хотин, Тырново, Бельцы».

«Узнаете руку мастера?» – как говорила одна из героинь фильма «По семейным обстоятельствам». Так и мне хочется обратиться с таким же вопросом к читателю. Узнаете? Это прослеживается почерк нашего незабвенного Георгия Константиновича и его «боевых» товарищей.

Изумительная военная тактика, особенно, по началу войны. Отступая под ударами численно превосходящего противника, не имея порою, даже, возможности закрепиться на новом рубеже, нашим частям следовал приказ свыше, бросаться в безрассудные ответные атаки на врага? Ни что, иное, как распыление и уничтожение, и без того скромных оборонительных сил.

Помните рассказ Рокоссовского, бывшего, поначалу войны, командиром 9-го мехкорпуса. Он тогда довольно ловко уклонился от выполнения подобного приказа. Понимал же пагубные последствия от принятия решения на контратаку. Сохранил людей и средства для отражения, в последующем, очередного наступления врага. И очень, даже, все удачно получилось.

Но не всегда это удавалось сделать низовому командному звену. И тот же Рокоссовский, уже в должности командарма 16-й армии, столкнется под Москвой с таким же приказом, и попытается его вновь обойти. Но, увы! Жуков, отдавший ему подобный приказ, покажет свои зубы. Что делать? Приказ для военного человека, есть приказ. Он, к сожалению, для умницы Рокоссовского, не подлежал обсуждению, а является основанием для выполнения поставленной перед ним боевой задачи. Вот и подумай читатель, что может натворить враг, прикрываясь мнимой заботой «о пяди родной земли».