mamlas

В рубрике «Промысел Божий» я хочу расширить Ваши представления о традиционных народных промыслах.

Многие склонны считать, что промысел - нечто возвышенное, утонченное. На самом деле все не совсем так: промысел - средство выживания, ответ на вызов, который бросает данному обществу Судьба. Другое дело, что люди принимают вызов с достоинством и научаются в рутинной работе выискивать красоту. Либо не научаются - тупо повторяют наработанные приемы и штампуют, штампуют, штампуют...

Об этом стоит рассказать, ибо при любом раскладе перипетии жизни весьма своеобычны.

Фото и текст
© Геннадия genamikheev Михеева

В оглавление

Царь-Лён
Репортаж со Средней Волги

В Центре Пучежа есть плакаты с двумя числами: “1594” и “1952”. Это годы рождения и … смерти города. Дело в том, что при создании Горьковского водохранилища старый Пучеж был затоплен. То, что имеет удовольствие созерцать современник — не Пучеж, это нечто иное. Призрак, выросший на холмах …

Надрыв

...Этой осенью в жизни крестьянина Михаила Николаевича Петрова случился надрыв: он с семьей переехал из деревни в город. И ушел их главных агрономов СПК “Большевик”. Помог один “новый русский”: дал денег в долг, на покупку дома, и устроил на работу - сторожить стройку нового магазина и одновременно кочегарить.

Две дочери Михаила давно взрослые, живут они в большом городе и о деревне забыли и думать. Но есть еще сын, инвалид детства, есть жена, тоже инвалид (по зрению, а по специальности она, как и муж, агроном), а в "Большевике" зарплаты не платили десять лет. Те 200 или 300 рублей, которые наделяли раз в полгода, зарплатой называть стыдно. Хозяйство, после затянувшейся агонии, готовится получить гордое звание “банкрот”. В деревенской квартире уже невозможно стало зимовать и таких “квартир”, давно брошенных, в селе Лужинки накопилась дюжина. Да и что теперь за работа у главного агронома? Из 1250 гектар пашни засеивали только 250 - яровых, и 50 - озимой ржи. Льна собрали совсем немного, а 50 гектар вообще из-за засухи списали... Весь машинный парк - три едва ползающих трактора, весь боевой состав - три тракториста.

Петров-агроном кончился. И, кажется, кончился Петров-поэт. Раньше Михаил Николаевич знаменит был тем, что он был поэт-сельхозник, стихотворец от сохи. У него даже вышли два стихотворных сборника. Но теперь... оказалось, что слова давала земля, а оторвался от нее, родной, и муза оставила поэта.

А раньше, ведь так к тому же льну относились! С осени еще землю культивировали, вносили гербициды, лен сеяли только после многолетник трав, чтобы земля силы набралась (очень уж лен силу эту вытягивает). А сейчас даже навоза не возят на поля. И ведь даже при самых лучших условиях далеко не каждый год оказывается “льняным”: для этого нужно, чтобы землю основательно подмочило.

- Что обидно, сейчас лен ростить легче: пустует земель много, распахивай целину и сей. И прекрасно озолотишься! Традиции ведь в генах живы: в моей родной деревне Палашино, в нашем же районе, было одиннадцать (это в одной деревне!) героев труда-льноводов.

- Тогда... почему?

- А чего вы хотите, если с хозяйств сейчас дерут все, кому не лень? Да... мы люди земли и не могу я сейчас в этих щепках, в этих кочегарках. Собак ночами пугать... А душа-то у меня там осталась.

- Так ведь - трагедия.

- Так, чего делать-то было? Были у нас корова, две телушки, телушек зарезали, долг взяли, чтоб, значит, дом купить. Мечтал, конечно, заняться я фермерством, да тракторишко для этого нужен. Где на него денег взять?

Хорошо еще, поэт-агроном Петров не запил. А в деревне, те, кто остался, а не сбежал, бросились в пучину самогона.

Голая правда “первички”

Татьяна Ивановна Смирнова, без сомнения, человек счастливый. Проработав на льнозаводе 29 лет, она, познав упадок, стала свидетельницей и в большой степени творцом нынешнего подъема завода.

Она - директор предприятия, которое для села Илья-Высоково является единственной надеждой. Кто хоть раз бывал на подобного рода предприятиях, тому ничего объяснять не надо, тем же, кто не был (при условии, что льнозаводы у нас закрылись почти везде), скажу просто: во всем агропромышленном комплекса нет более пыльного, шумного и непрестижного производства. Превращение тресты в кудель (льноволокно) - труд, мягко говоря, напряженный. Оттого здесь и работающий люд особенный: истинный сельский пролетариат.

С таковыми тяжело. В округе плодятся частные лесопилки и есть куда податься. С пьянством директор борется при помощи массового кодирования и стабильной зарплаты. Мужики трудятся на самых тяжелых участках: сушилке (там приходится ворочать 300-килограмовые рулоны) и трясильных машинах. Женщинам достается самые пыльные специальности - закладчицы, съемщицы и сортировщицы. За вредность положено молоко, но льгот по пенсиям “первичникам” не положено. Начальство считает, что пыль от тресты натуральная, а, значит, полезная, тем более что работнику вменяется трудиться в респираторе и очках. Попробовали бы в таком виде отстоять хотя бы половину смены...

10.

Сейчас цена на сырье нормальная, а потому завод работает в три смены, без перебоев; среди желающих прийти сюда работать даже образовалась очередь. Но так бывает не всегда:

- ...Сейчас у нас такая экономика... все рухнуть может в один месяц. Тут даже прогнозировать на год нельзя, потому что рынок сырья очень “пляшет”. В позапрошлом году, например, цена на короткое волокно упала с 15 до 4 рублей за килограмм.

11.

А повезло заводу вот в чем. Раньше его собственниками были районные колхозы, бедные по определению, но теперь, при помощи районной ассоциации “Лен”, хозяевами стала ивановская фирма “Торговый дом L”. Отремонтирован цех, куплены новые мяльно-трепальный и куделеприготовительный агрегаты. Может быть и не слишком хорошо, что пришлые “варяги” стали хозяевами завода, но дело-то идет! Условия “дикого” капитализма в какой-то степени подстегнули отрасль:

12.

- Раньше лен в хозяйствах был на последнем месте. Убирать его начинали после того, как убрано все что можно. А теперь, когда мы колхозам предлагаем предоплату на посевную и уборочную, они его волей-неволей будут лелеять. Наши хозяева - люди молодые, творческие и если они вкладывают средства, значит у них есть на сей счет планы. Но, в сущности, все равно, кто хозяин: главное, чтобы платилась зарплата и обновлялось производство. Даже если будут новые падения цен, нас будет, кому поддержать...

Призрак города

В Центре Пучежа есть плакаты с двумя числами: “1594” и “1952”. Это годы рождения и... смерти города. Дело в том, что при создании Горьковского водохранилища старый Пучеж был затоплен. То, что имеет удовольствие созерцать современник - не Пучеж, это нечто иное. Призрак, выросший на холмах.

13.

В каком-то смысле “призрак” - льнокомбинат, градообразующее предприятие. Льнопрядильная фабрика, основанная в 1862 году, вместе со всем “вторым Китежем” тоже очутилась в водной пучине. Льнокомбинат, выстроенный заново, стал ее наследником. Сейчас здесь трудятся 600 человек, в лучшие времена было 1,5 тысячи. При условии, что льнокомбинаты и льнофабрики по России, так же как и “первичка”, поумирали, положение неплохое. Но и не хорошее. Сюда тоже пришел хозяин, но в отличие от льнофабрики, комбинат - гигантское существо, которое требует титанических вложений. К тому же прядильно-ткацкое производство требует много энергии; проще говоря, нужен мазут (газа в городе нет и не предвидится), стоимость которого составляет 35% от себестоимости ткани. Беде в том, что запасов мазута нет и комбинат постоянно балансирует на грани остановки.

14.

Здесь сейчас выпускаются брезенты и бортовочные ткани, для которых годится самое некачественное волокно, а рынок такими вещами перегружен, конкуренция сильна; надо перестраиваться на мокрое прядение, дающее более качественные ткани. А средств на это нет.

15.

- ...Сейчас вот стоит остановиться и уже не поднимемся. Нас губит мазут...

Зоя Геннадьевна Сиднева, начальник прядильного производства, на комбинате с 1968 года. Познала она все профессии, связанные с прядением льняной нити. В самые трудные годы (начало 90-х) здесь, чтобы выжить, осваивали и мяльно-трепальное производство, пытались модернизироваться, искали инвестора. В итоге выжили, в отличие, например, от Пучежского завода ЖБИ (второго здешнего крупного предприятия), который сейчас в развалинах.

- Ну вот скупили нас - мы надеялись на лучшее, но...

16.

Хозяин оказался, скажем так, умным. В его собственности есть еще один такой комбинат, во Владимирской области. Но там положение лучше (по многим параметрам) и выходит, что Пучежский комбинат получается как бы “аппендиксом”. Может быть даже и балластом, хотя о так говорить не принято: лучше произнести “младший брат”. Дело, в сущности, не в старшинстве или меньшинстве, дело, по мнению Зои Геннадьевны, в другом:

- Если бы нас, как волков флажками, не обложили налогами... Сейчас выжить очень сложно, но если бы мы, по-русски говоря, не продались, предприятия нашего давно бы уже не существовало...

17.

Если комбинат прекратит существование, катастрофы не случится. Но и сладко не будет, даже несмотря на то, что в городе работает целых четыре (правда, не слишком больших) частных предприятия, которые занимаются пошивом разнообразных изделий, в том числе и из льна. Малый бизнес, точнее энергичные и оборотистые коммерсанты (не спекулирующие, а занимающиеся производством) - тоже часть льняного возрождения.

Геннадий Михеев