Троянская ГЭС
Wednesday, 6 March 2013 15:08![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mamlasОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
mamlas в Троянская ГЭС
mamlas в Троянская ГЭСЧто общего у Гомера и автора этого репортажа
В этом году будет полностью запущена Богучанская гидроэлектростанция, строительство которой началось еще в 70-е годы — в другой стране, в другой экономике. Это самая крупная стройка последних лет и единственная ГЭС, появившаяся в новейшей истории России.
Корреспондент «РР» отправился в Сибирь на Ангару, чтобы увидеть самых терпеливых людей в мире. ©
На стене в кабинете главы профсоюза строителей Богучанской ГЭС Николая Ювкина нет портрета Путина. Единственное украшение его простенького кабинета в деревянном домике посреди тайги — это календарь за 2007 год. На нем прожекторы вырывают из ночной тьмы бетонный корпус ГЭС, строительные краны и фигурки рабочих. В 2007-м строительство после 12 лет консервации вошло в активную фазу, а в 2012-м приблизилось наконец к финишу.
Большую часть своей 56-летней жизни Ювкин посвятил гидростанции. Ее должны были запустить в 1992 году, но сперва закончились деньги, потом — Советский Союз. Богучанская ГЭС стала учебником истории: 39 лет, четыре генсека, один советский президент и три российских, дефолт, кризис, вертикаль. Ювкин, улыбаясь золотой улыбкой, о прожитом не жалеет: станцию, несмотря на многолетний абсурд, безденежье и безнадегу, он все-таки достроил.
Поле боя
Город Кодинск стоит на левом берегу Ангары в двенадцати километрах от реки, со всех сторон стиснутый глухой тайгой. До ближайшего крупного центра, Братска, триста с лишним ухабистых километров. Внешне весь Кодинск похож на какую-нибудь московскую улицу Академика Варги: торцы панельных девятиэтажек, чтобы не было так тоскливо, расписаны пестренькими картинками. Местные так и говорят: «Встречаемся у дома с радугой» или «у дома с церковью».
2.
Город маленький, 14 тысяч человек, развлечений немного: дискотека в ДК «Рассвет», посиделки в пивном ресторане «Берендей», лыжная база «Лань», катания с горок на сдутых автомобильных камерах, которые здесь нежно называют «плюшками», летом поездки на песчаные карьеры. В магазине можно купить братские пряники сердечком, на центральном рынке — пакеты чудо-трав от всех болезней, а в гостинице «Люкс» вам дадут толстенную инструкцию подключения к Wi-Fi и распечатанный на отдельном листике пароль: Dseopgjdoighdfukjvbdfjkuisdofjskdbgvyusdgiansfukvdgufijsdfnsdjk.
На гербе Кодинска изображены медведь и солнце, но медведей, особенно зимой, здесь гораздо больше, чем солнца. Сибиряки над приезжими посмеиваются: холодно — это когда минус шестьдесят, вот тогда да, прохладно. Про такую погоду кодинцы говорят «залетали ебунцы» — значит, пару дней можно не работать. А если не залетают, будь любезен, отправляйся на лесозаготовки или достраивать Богучанскую ГЭС, пятую по мощности в стране.
Список кораблей
История великого сибирского гидростроя — это история Троянской войны, затянувшейся не потому, что противник попался сильный, а из-за бесконечных дрязг всех со всеми. С самого начала строительство сопровождала череда недоразумений. Даже название у станции неправильное: строго говоря, Богучанская ГЭС никакая не Богучанская.
Впервые идея ее строительства появились еще в конце XIX века, когда при проектировании Транссибирской магистрали провели исследования гидроэнергетического потенциала Ангары. Богучанская должна была стать четвертой ступенью в каскаде ГЭС — после Иркутской, Братской и Усть-Илимской. К 1970 году были закончены проектно-изыскательные работы, в 1974-м началась подготовка к строительству. Решили перенести станцию на несколько десятков километров — из Богучанского створа в Кодинский. Но название менять не стали.
Для советской власти строительство новых ГЭС было своего рода катализатором развития Сибири: строишь станцию, дороги — получаешь дешевую энергию, создаешь промышленный центр, а Госплан на несколько пятилеток вперед планирует жизнь региона. По советским меркам Богучанская ГЭС была вполне рядовой, а стала стройкой века и считается теперь феноменальным успехом.
А Кодинск — место, обжитое пришлыми людьми, которые приехали сюда ненадолго, но задержались на сорок лет. И каждый здесь может рассказать свою историю Богучанской ГЭС.
Боги
Большая земля — это мир богов. Оттуда через деревянную избу с надписью «Аэропорт» являются сюда герои, которые после долгих перелетов с пересадками до Москвы и обратно заглянули в будущее и узнали волю обитателей Олимпа.
3.
Из Красноярска в Кодинск четыре раза в неделю прилетает старенький пропеллерный Ан-24, натужно кряхтящий весь полуторачасовой перелет. Девушка Амина, еще до взлета вцепившаяся в подлокотник кресла, c ужасом уставилась в иллюминатор: страшно, но интересно. Амине 34 года, хотя выглядит она на 24. У нее темные длинные волосы, короткая юбка и сапоги на шпильках, несмотря на мороз. Пять лет назад она с мужем переехала в Кодинск из Красноярска: муж — строить ГЭС, она — работать в бухгалтерии. Думали, года через два вернутся, но не сложилось.
— Сначала Кодинск показался нам деревней, было скучно, — на секунду оторвавшись от иллюминатора, говорит Амина. — Но потом понравилось, и теперь оттуда уезжать не хочется.
— Почему?
— Там время будто остановилось. Раньше город был криминальным, но теперь спокойно. Стабильно, — многозначительно добавляет Амина. — Мы коляски спокойно у магазина оставляем, никто не унесет. А знаете, воздух у нас какой? Чистый, такого нигде больше нет.
Амина рассказывает, что «на северах» условия работы у женщин и мужчин различаются: женщины уходят домой в 17.00, а мужчины работают допоздна.
— Когда мы сюда приехали, — вспоминает она, — строительство ГЭС как раз вошло в активную стадию, и муж ночевал на работе.
Из города семья Амины никуда не выбирается, хотя раз в два года работникам вручается путевка — можно улететь в любую точку страны. Свою последнюю путевку Амина использовала, чтобы навестить родных в Красноярске.
— А больше-то никуда особенно ехать и не надо, — говорит она.
Когда эту ГЭС наконец пустят, поедут работать на следующую ГЭС.
— Мы ведь, гидростроители, такие: достроили одно, едем все вместе строить дальше. Мобильные, — объясняет Амина. И, присмотревшись, сообщает: — Подлетаем.
Герои
От аэропорта до города тридцать минут езды по нерасчищенной дороге, от города до станции еще минут двадцать. Мы с сотрудницей станции Верой Бычковой подъезжаем к ГЭС на НефАЗе, проходим через КПП, надеваем каски и подходим к гребню плотины.
4.
Зрелище поражает: из ледяного пара, поднимающегося от воды, выступает гудящая бетонная махина-стена, уходящая в километровую тьму к противоположному берегу. Тело плотины сковано строительными кранами, то здесь, то там видны вспышки искр. Клокочущая Ангара просвечивает сквозь огромные бетонные бойницы. На гребне снует буран, выстуживающий остатки мозга.
Но розовощекую смешливую Веру это, кажется, ничуть не смущает. Блуждая между ревущих железобетонных конструкций, она крепко прижимает к спецовке крохотную дамскую сумочку и даже подводит губы на морозе. Вера — коренная кодинка, если можно так сказать про жительницу города, который и городом-то был признан всего 23 года назад.
Родители Бычковой, выходцы из Казахстана, приехали когда-то строить Богучанскую ГЭС, познакомились на стройке, поженились, у них родилась Вера. Для нее станция родная, одушевленная: нет-нет да и проскользнет в разговоре то «наша бедняжка», то «наша страдалица».
Когда вступаешь на гребень бедняжки-страдалицы, становится очень тихо: не слышно ни воды, ни ветра, ни гула — ничего.
— Так, здесь внимательно, — показывает Бычкова под ноги. На бетонном гребне валяются мотки проводов, какие-то инструменты — идти приходится осторожно.
Перемещаемся перебежками — каждые пятнадцать минут прячемся от холода то в помещении, уходящем лестницами в самое сердце плотины, то за краном. На мне подштанники, джинсы, три пары носков, майка, рубашка, кофта, свитер, пальто, двухметровый шарф, несколько упаковок «самогревов» в варежках, шапка-ушанка, каска — и этого все равно недостаточно. У человека, приезжающего сюда строить, лицо становится широким и словно застывшим, без эмоций, а речь — немногословной и неторопливой, будто вразвалочку. Как, спрашиваю у строителей, вы тут работаете вообще? Да так и работаем, отвечают.
Спускаемся в машинный зал: это такое огромное здание у подножия плотины, синее с розовой крышей — единственное яркое пятно в этом серо-бетонно-водяном месиве. Монументальность ГЭС в полной мере ощущаешь именно здесь. В водохранилище река будто бы и не движется, но, пропущенная через гидроагрегаты и водосброс, Ангара вырывается на волю с диким ревом, пенится, поднимается паром: ВЖЖжжж–ВЖЖжжж–ВЖЖжжж–ВЖЖжжж... Черный плиточный мраморный пол машинного зала аккуратно прикрыт листами ДСП, но все равно испачкан и вибрирует от потоков воды. По углам отдыхающие рабочие и охрана греются у воздушных пушек.
Машинный зал с потолками высотой с пятиэтажный дом готов на треть: работают четыре гидроагрегата — N1, N2, N3, N4. Оставшиеся пять собираются запустить до конца этого года, а в полную силу станция начнет работать в 2014-м, когда водохранилище будет полностью заполнено. Каждый гидроагрегат настолько внушителен, что вокруг царит какая-то мистическая пустота, — из пола торчат крышки уходящих вглубь механизмов, и больше ничего и никого, только мерный звук: вжух-вжух-вжух-вжух. Так разговаривает с тобой плотина, сдерживающая восемнадцать кубокилометров воды. Вжух-вжух-вжух-вжух. Вжух-вжух-вжух-вжух...
Хитроумный Одиссей
У Николая Ювкина взъерошенные седые волосы, надетый поверх свитера пиджак и огромные кулаки. Он, как и Амина, считает, что гидростроитель — профессия кочевников-завоевателей: приехал, построил, победил, поехал дальше.
5. Глава профсоюза Николай Ювкин - это и есть сама Богучанская ГЭС
— Были знаменитости, которые по три-четыре ГЭС строили, и это не те, кто хватанул и ушел, а истинные гидростроители. Их большое руководство переводило со станции на станцию. Мы и сами, — говорит Ювкин, — думали, что отсюда поедем дальше, а застряли на всю жизнь.
С этим он давно уже смирился. Он родился в 1956 году в четырехстах километрах от Кодинска в городе Канске Красноярского края. В двадцать лет уехал бетонщиком в Амурскую область на стройку Зейской ГЭС. Через три года отправился возводить Богучанскую. После нее собирался ехать на Нижнюю Тунгуску строить Туруханскую ГЭС, которая должна была стать самой крупной в мире. Потом ее переименовали в Эвенкийскую, а там и вовсе отложили проект до лучших времен.
Работы на Богучанской ГЭС к приезду Ювкина велись уже пять лет, а Кодинску только исполнилось два года. Весь город — общежития посреди тайги. Строили и станцию, и город — Ювкин, тогда длинноволосый, с модными усами, тоже брал бензопилу и ходил валить лес.
— Нас здесь было тысяч шесть человек, и мы сдавали по дому в неделю, — вспоминает он. — Школы открывали, дороги прокладывали, на месте бора базу пионерскую построили. Жили рабочие на месте будущего Богучанского водохранилища в паре километров от плотины: сначала ютились в палатках, потом каждый брал в руки инструменты, шел в лес, собирал материал и ставил себе дом.
Ювкин тогда тоже нарубил кругляков, обшил досками, пространство между ними засыпал опилками — времянка получилась размером с его нынешний кабинет, в центре поставил кирпичную печку, летом пристроил веранду. Туалет на улице, два раза в неделю общая баня. Поселок, который должны были затопить еще в восьмидесятые, назвали Временным. Но он оказался самим постоянством. Даже когда первопроходцы переехали в Кодинск, вслед за ними поселок заселили их родственники. Последние жители Временного съехали летом 2012-го, когда его наконец затопили.
Место под будущую ГЭС вместе со строителями очищали от леса заключенные из соседних колоний, но они, говорит Ювкин, больше были заняты обогащением генофонда кежемских деревень. Потом зэков увезли: рабочие и местные жители их боялись.
18 июня 1980 года извлекли первый кубометр грунта, затем отсыпали перемычку под котлован, заготовили русло, провели взрывные работы и 17 апреля 1982 года торжественно уложили первый кубометр бетона в блок под номером 17-1. В честь укладки собрали шумный митинг, главный инженер по традиции кинул в блок свои часы, и Ювкин с коллегами стал заливать бетон. После этого начали переселять близлежащие села, в 87-м перекрыли Ангару, в 88-м должны были запустить первый агрегат, а в 92-м — всю станцию. Но тут, как выражается начальник Богучанки, «пошла горбачевская тенденция», и деньги на строительство закончились.
Слабый Зевс
В 89-м году «великого бригадира» Ювкина, к тому же секретаря парткома стройки, снарядили в поездку в столицу выступать перед ЦК КПСС и просить денег. Он и Ельцина видел, который тогда был секретарем ЦК по вопросам строительства, — принес ему пакет прошений с подписями.
— Как общались? Да с ним общаться-то было невозможно тогда — пьяный, с похмелья, глазищи во! — смеется Ювкин. — Ну, передали пакет, он пробурчал свое «хорошо», и все. Денег после каждой такой поездки давали — правда, немного.
6.
В 91-м зарплату еще платили, в 92–93-м начались задержки, в 94-м стройку заморозили, а Кодинск будто вымер.
— Не все, конечно, уехали, кто-то еще верил, что будет лучше, но в основном, конечно, нам просто некуда было бежать, — вспоминает Ювкин. — Нигде ничего не строилось, вся страна встала — выжить бы. Кошмарное время было.
С этого момента у кодинских героев начался период непрекращающихся распрей. Начальство хоть и воровало, но за стройку держалось — кое-как договаривалось с московскими богами о выделении если не денег, то хотя бы продовольствия. Рабочим давали колбасу, носки, рукавицы и спирт Royal — все по бартерным схемам, на которых многие нагрели руки. Но если бы не это, стройка, возможно, вообще не дожила бы до наших дней. Люди питались серыми макаронами — никуда не уедешь, ничего не купишь.
— Сын у меня так однажды ложкой по столу долбанул: «Сколько можно это есть, не могу больше!» — рассказывает Ювкин.
Теперь все усилия шли на поддержание уже построенного, чтобы не развалилось. Из 6 тысяч человек на ГЭС остались 800. В 98-м Ювкин поругался с начальством, наорал на него матом, его отправили в неоплачиваемый отпуск, но выручили работяги — избрали главой профсоюза.
Николай начал писать письма в высшие инстанции. У него к тому времени накопились претензии к президенту, премьеру, организаторам стройки, топ-менеджерам, Чубайсу, москвичам, муниципальным властям — ко всем. Ювкин и сейчас не боится спорить с начальством и никогда не упустит шанса сказать Чубайсу, откуда у него так много денег и почему в стране такое дорогое электричество.
После дефолта ГЭС объявили банкротом. Жизнь в Кодинске настала совсем невыносимая. Кое-как выживали за счет лесозаготовок, а надежд на возобновление строительства и вовсе не осталось. Из-за резкого снижения производства Сибирь вдруг стала энергоизбыточным регионом: станций понастроили, а электричество девать некуда. Деньги на Богучанскую периодически находились, но их хватало только на то, чтобы не устроить техногенную катастрофу. Кодинск же совсем забросили.
Интриги и обжорство
У Гомера в «Илиаде» осаждающие Трою ахейцы становятся пешками в руках двух враждующих олимпийских группировок: с одной стороны богиня любви Афродита, с другой — жена Зевса Гера. С героями Богучанки произошло примерно то же.
В 2003 году экономика зашевелилась, и о станции вновь вспомнили: тогдашний губернатор Красноярского края Александр Хлопонин обратился к правительству с предложением найти частного инвестора для окончания строительства. К 2005-му смогли наконец договориться о сотрудничестве два главных собственника Богучанской: «РусГидро» (тогда «ГидроОГК»), «дочка» РАО ЕЭС, владевшая 65,5% акций, и алюминиевый гигант «Русал», державший 26%. Они решили достраивать ГЭС на паритетных началах, а в качестве основного потребителя энергии возвести по соседству алюминиевый завод. Государство взяло на себя очистку ложа под водохранилище, переселение граждан и археологические раскопки.
В 2006 году в Кодинске высадился целый бизнес-бюрократический десант: глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс, которому Ювкин тогда как раз и рассказал, откуда у того такая большая зарплата, владелец «Русала» Олег Дерипаска, представители администрации Красноярского края и другие официальные лица. Они сообщили, что стройка возобновляется, а Чубайс, ничуть не расстроенный разоблачениями Ювкина, заявил: работа на Богучанской символизирует, что «наш российский капитализм переходит в новую стадию — от завоевания и передела собственности к созиданию». Пообещал запустить станцию в 2009 году и уехал.
Но жить лучше не стало. Изначально противоестественный симбиоз двух корпораций — «РусГидро» и «Русала» — постоянно давал сбои. Компании конфликтовали по любому поводу: из-за накопившихся долгов, неоплаченных работ, вечных задержек зарплаты. «РусГидро» обвиняло «Русал» в блокировании закупок, а Олег Дерипаска просил инициировать проверку строительства Счетной палатой. Союзников помирил кризис 2008 года: у «Русала» образовалось 16 млрд рублей долгов, зарплату опять перестали платить, в обещанный Чубайсом срок ничего не запустили — стройку опять чуть не закрыли.
Саяно-Шушенский конь
В 8.13 утра 17 августа 2009 года на крупнейшей ГЭС страны, Саяно-Шушенской, из-за разрушения шпилек крепления с турбины гидроагрегата № 2 была сорвана крышка, и в машинный зал со скоростью 380 кубов в секунду попер Енисей. Вода разнесла машинный зал, убила 75 человек, вывела из строя станцию. В энергобалансе Сибири резко образовался дефицит, про Богучанскую снова вспомнили, «Русал» и «РусГидро» заставили помириться.
7.
На этот раз стройка закипела, а вместе с ней в тайге буйно расцвела коррупция — первый признак того, что государство взялось за объект по-настоящему. Красноярская прокуратура нашла в Кодинске целый батальон нелегальных иностранцев из Турции, Киргизии и Таджикистана, которых подрядчики привозили по туристическим визам. Следственные органы Иркутской области возбудили дело против чиновника Тайшетского района и двух близких к нему бизнесменов, которые по поддельным документам скупили землю под будущей высоковольтной линией и уже готовились всучить ее государству. Пострадали руководители госучреждения «Дирекция по подготовке к затоплению ложа водохранилища Богучанской ГЭС» — за нецелевое использование 26 млн бюджетных рублей.
Помимо этого в сторону Кодинска постоянно летели снаряды из Гринписа и WWF. Зеленые обвиняли власти Красноярского края в том, что они не убирают лес с территории, предназначенной к затоплению, в результате станция нанесет сильный ущерб окружающей среде. Ювкин тоже про вырубку леса много чего рассказывает, да так, что Вера Бычкова даже пробует его прервать:
— Николай Иванович, чего вы военные тайны здесь выдаете!
Но Ювкин продолжает:
— Лес так и не вырубили. Если бы все сделали по уму, сейчас в водохранилище была бы рыба, и море было бы нормальное. Но ничего не будет! Только гниение.
Стройку успел покритиковать даже президент «Роснефти» Игорь Сечин, бывший в 2010 году вице-премьером. Он обвинил «Русал» и «РусГидро» в патологической недоговороспособности даже по вопросам оперативного управления ГЭС. В результате за один только 2008 год на станции было 25 пожаров.
Но, несмотря на все скандалы, разборки, критику, задержки, споры и затыки, 15 октября 2012 года президент Путин в режиме видеоконференции из Ново-Огарева запустил первые два гидроагрегата Богучанской ГЭС. Правда, ни дорог, ни инфраструктуры, обещанных властью, так и не появилось. Да и алюминиевый завод, основной потребитель энергии с Богучанки, пока тоже не готов — первую очередь пустят к концу этого года, полный запуск запланирован на 2017-й год. Но это уже так, мелочи.
Возвращение на Итаку
Если вы вдруг когда-нибудь окажетесь в Кодинске, обязательно раздобудьте вездеход и попросите водителя устроить вам экскурсию.
Начать следует с нового микрорайона, стоящего на отшибе, — сюда переселили людей из зоны затопления. Местные с издевкой называют его Рублевкой — вереница двухэтажных домиков с бежевым сайдингом, снаружи сушится остекленевшее от мороза белье, людей на улицах нет, только машины с иркутскими и новосибирскими номерами.
8.
Потом нужно доехать до возвышения, на котором стоит храм Покрова Божией Матери, зайти в церковь, а потом попросить хозяина соседнего дома посмотреть с его участка на город — дом стоит на обрыве, и оттуда открывается отличный вид. За это, правда, вас укусит хозяйская собака, но это ничего.
Оттуда нужно направиться к самой ГЭС и, не съезжая к ней, продолжать путь по дороге Богучаны — Кодинск по левому берегу Ангары, пока не доедете до маленькой заводи. Отсюда плотину уже почти не видно, из снега выглядывают пустые бутылки из-под пива, а лед медленно качается на волнах и булькает, будто река размеренно дышит.
В три часа ночи, проснувшись в пустой гостинице, отправляйтесь на поиски продуктового, чтобы купить чего-нибудь поесть. Поиски, разумеется, закончатся неудачей, но в ночном Кодинске вы обязательно почувствуете недосоленный вкус вечности и вспомните слова, которые сказал мне Всеволод Калмыков, генеральный директор ЗАО «Заказчик строительства Богучанской ГЭС». Похоже, это единственный человек в Кодинске, который не видит ничего особенного в том, что стройка растянулась на четыре десятилетия.
— Годы пошли Богучанской только на пользу, — считает он. — Бетон за это время многократно укрепился: если он стоит в воде, то с каждым днем становится все прочнее и прочнее.
За сорок лет, по словам Калмыкова, бетон Богучанской ГЭС стал неубиваемым, как сама смерть. С людьми здесь, кажется, произошло то же самое. И это главное отличие Богучанки от Трои, которая все-таки была разрушена.
В этом году будет полностью запущена Богучанская гидроэлектростанция, строительство которой началось еще в 70-е годы — в другой стране, в другой экономике. Это самая крупная стройка последних лет и единственная ГЭС, появившаяся в новейшей истории России.
Корреспондент «РР» отправился в Сибирь на Ангару, чтобы увидеть самых терпеливых людей в мире. ©
На стене в кабинете главы профсоюза строителей Богучанской ГЭС Николая Ювкина нет портрета Путина. Единственное украшение его простенького кабинета в деревянном домике посреди тайги — это календарь за 2007 год. На нем прожекторы вырывают из ночной тьмы бетонный корпус ГЭС, строительные краны и фигурки рабочих. В 2007-м строительство после 12 лет консервации вошло в активную фазу, а в 2012-м приблизилось наконец к финишу.
Большую часть своей 56-летней жизни Ювкин посвятил гидростанции. Ее должны были запустить в 1992 году, но сперва закончились деньги, потом — Советский Союз. Богучанская ГЭС стала учебником истории: 39 лет, четыре генсека, один советский президент и три российских, дефолт, кризис, вертикаль. Ювкин, улыбаясь золотой улыбкой, о прожитом не жалеет: станцию, несмотря на многолетний абсурд, безденежье и безнадегу, он все-таки достроил.
Поле боя
Город Кодинск стоит на левом берегу Ангары в двенадцати километрах от реки, со всех сторон стиснутый глухой тайгой. До ближайшего крупного центра, Братска, триста с лишним ухабистых километров. Внешне весь Кодинск похож на какую-нибудь московскую улицу Академика Варги: торцы панельных девятиэтажек, чтобы не было так тоскливо, расписаны пестренькими картинками. Местные так и говорят: «Встречаемся у дома с радугой» или «у дома с церковью».
2.
Город маленький, 14 тысяч человек, развлечений немного: дискотека в ДК «Рассвет», посиделки в пивном ресторане «Берендей», лыжная база «Лань», катания с горок на сдутых автомобильных камерах, которые здесь нежно называют «плюшками», летом поездки на песчаные карьеры. В магазине можно купить братские пряники сердечком, на центральном рынке — пакеты чудо-трав от всех болезней, а в гостинице «Люкс» вам дадут толстенную инструкцию подключения к Wi-Fi и распечатанный на отдельном листике пароль: Dseopgjdoighdfukjvbdfjkuisdofjskdbgvyusdgiansfukvdgufijsdfnsdjk.
На гербе Кодинска изображены медведь и солнце, но медведей, особенно зимой, здесь гораздо больше, чем солнца. Сибиряки над приезжими посмеиваются: холодно — это когда минус шестьдесят, вот тогда да, прохладно. Про такую погоду кодинцы говорят «залетали ебунцы» — значит, пару дней можно не работать. А если не залетают, будь любезен, отправляйся на лесозаготовки или достраивать Богучанскую ГЭС, пятую по мощности в стране.
Список кораблей
История великого сибирского гидростроя — это история Троянской войны, затянувшейся не потому, что противник попался сильный, а из-за бесконечных дрязг всех со всеми. С самого начала строительство сопровождала череда недоразумений. Даже название у станции неправильное: строго говоря, Богучанская ГЭС никакая не Богучанская.
Впервые идея ее строительства появились еще в конце XIX века, когда при проектировании Транссибирской магистрали провели исследования гидроэнергетического потенциала Ангары. Богучанская должна была стать четвертой ступенью в каскаде ГЭС — после Иркутской, Братской и Усть-Илимской. К 1970 году были закончены проектно-изыскательные работы, в 1974-м началась подготовка к строительству. Решили перенести станцию на несколько десятков километров — из Богучанского створа в Кодинский. Но название менять не стали.
Для советской власти строительство новых ГЭС было своего рода катализатором развития Сибири: строишь станцию, дороги — получаешь дешевую энергию, создаешь промышленный центр, а Госплан на несколько пятилеток вперед планирует жизнь региона. По советским меркам Богучанская ГЭС была вполне рядовой, а стала стройкой века и считается теперь феноменальным успехом.
А Кодинск — место, обжитое пришлыми людьми, которые приехали сюда ненадолго, но задержались на сорок лет. И каждый здесь может рассказать свою историю Богучанской ГЭС.
Боги
Большая земля — это мир богов. Оттуда через деревянную избу с надписью «Аэропорт» являются сюда герои, которые после долгих перелетов с пересадками до Москвы и обратно заглянули в будущее и узнали волю обитателей Олимпа.
3.
Из Красноярска в Кодинск четыре раза в неделю прилетает старенький пропеллерный Ан-24, натужно кряхтящий весь полуторачасовой перелет. Девушка Амина, еще до взлета вцепившаяся в подлокотник кресла, c ужасом уставилась в иллюминатор: страшно, но интересно. Амине 34 года, хотя выглядит она на 24. У нее темные длинные волосы, короткая юбка и сапоги на шпильках, несмотря на мороз. Пять лет назад она с мужем переехала в Кодинск из Красноярска: муж — строить ГЭС, она — работать в бухгалтерии. Думали, года через два вернутся, но не сложилось.
— Сначала Кодинск показался нам деревней, было скучно, — на секунду оторвавшись от иллюминатора, говорит Амина. — Но потом понравилось, и теперь оттуда уезжать не хочется.
— Почему?
— Там время будто остановилось. Раньше город был криминальным, но теперь спокойно. Стабильно, — многозначительно добавляет Амина. — Мы коляски спокойно у магазина оставляем, никто не унесет. А знаете, воздух у нас какой? Чистый, такого нигде больше нет.
Амина рассказывает, что «на северах» условия работы у женщин и мужчин различаются: женщины уходят домой в 17.00, а мужчины работают допоздна.
— Когда мы сюда приехали, — вспоминает она, — строительство ГЭС как раз вошло в активную стадию, и муж ночевал на работе.
Из города семья Амины никуда не выбирается, хотя раз в два года работникам вручается путевка — можно улететь в любую точку страны. Свою последнюю путевку Амина использовала, чтобы навестить родных в Красноярске.
— А больше-то никуда особенно ехать и не надо, — говорит она.
Когда эту ГЭС наконец пустят, поедут работать на следующую ГЭС.
— Мы ведь, гидростроители, такие: достроили одно, едем все вместе строить дальше. Мобильные, — объясняет Амина. И, присмотревшись, сообщает: — Подлетаем.
Герои
От аэропорта до города тридцать минут езды по нерасчищенной дороге, от города до станции еще минут двадцать. Мы с сотрудницей станции Верой Бычковой подъезжаем к ГЭС на НефАЗе, проходим через КПП, надеваем каски и подходим к гребню плотины.
4.
Зрелище поражает: из ледяного пара, поднимающегося от воды, выступает гудящая бетонная махина-стена, уходящая в километровую тьму к противоположному берегу. Тело плотины сковано строительными кранами, то здесь, то там видны вспышки искр. Клокочущая Ангара просвечивает сквозь огромные бетонные бойницы. На гребне снует буран, выстуживающий остатки мозга.
Но розовощекую смешливую Веру это, кажется, ничуть не смущает. Блуждая между ревущих железобетонных конструкций, она крепко прижимает к спецовке крохотную дамскую сумочку и даже подводит губы на морозе. Вера — коренная кодинка, если можно так сказать про жительницу города, который и городом-то был признан всего 23 года назад.
Родители Бычковой, выходцы из Казахстана, приехали когда-то строить Богучанскую ГЭС, познакомились на стройке, поженились, у них родилась Вера. Для нее станция родная, одушевленная: нет-нет да и проскользнет в разговоре то «наша бедняжка», то «наша страдалица».
Когда вступаешь на гребень бедняжки-страдалицы, становится очень тихо: не слышно ни воды, ни ветра, ни гула — ничего.
— Так, здесь внимательно, — показывает Бычкова под ноги. На бетонном гребне валяются мотки проводов, какие-то инструменты — идти приходится осторожно.
Перемещаемся перебежками — каждые пятнадцать минут прячемся от холода то в помещении, уходящем лестницами в самое сердце плотины, то за краном. На мне подштанники, джинсы, три пары носков, майка, рубашка, кофта, свитер, пальто, двухметровый шарф, несколько упаковок «самогревов» в варежках, шапка-ушанка, каска — и этого все равно недостаточно. У человека, приезжающего сюда строить, лицо становится широким и словно застывшим, без эмоций, а речь — немногословной и неторопливой, будто вразвалочку. Как, спрашиваю у строителей, вы тут работаете вообще? Да так и работаем, отвечают.
Спускаемся в машинный зал: это такое огромное здание у подножия плотины, синее с розовой крышей — единственное яркое пятно в этом серо-бетонно-водяном месиве. Монументальность ГЭС в полной мере ощущаешь именно здесь. В водохранилище река будто бы и не движется, но, пропущенная через гидроагрегаты и водосброс, Ангара вырывается на волю с диким ревом, пенится, поднимается паром: ВЖЖжжж–ВЖЖжжж–ВЖЖжжж–ВЖЖжжж... Черный плиточный мраморный пол машинного зала аккуратно прикрыт листами ДСП, но все равно испачкан и вибрирует от потоков воды. По углам отдыхающие рабочие и охрана греются у воздушных пушек.
Машинный зал с потолками высотой с пятиэтажный дом готов на треть: работают четыре гидроагрегата — N1, N2, N3, N4. Оставшиеся пять собираются запустить до конца этого года, а в полную силу станция начнет работать в 2014-м, когда водохранилище будет полностью заполнено. Каждый гидроагрегат настолько внушителен, что вокруг царит какая-то мистическая пустота, — из пола торчат крышки уходящих вглубь механизмов, и больше ничего и никого, только мерный звук: вжух-вжух-вжух-вжух. Так разговаривает с тобой плотина, сдерживающая восемнадцать кубокилометров воды. Вжух-вжух-вжух-вжух. Вжух-вжух-вжух-вжух...
Хитроумный Одиссей
У Николая Ювкина взъерошенные седые волосы, надетый поверх свитера пиджак и огромные кулаки. Он, как и Амина, считает, что гидростроитель — профессия кочевников-завоевателей: приехал, построил, победил, поехал дальше.
5. Глава профсоюза Николай Ювкин - это и есть сама Богучанская ГЭС
— Были знаменитости, которые по три-четыре ГЭС строили, и это не те, кто хватанул и ушел, а истинные гидростроители. Их большое руководство переводило со станции на станцию. Мы и сами, — говорит Ювкин, — думали, что отсюда поедем дальше, а застряли на всю жизнь.
С этим он давно уже смирился. Он родился в 1956 году в четырехстах километрах от Кодинска в городе Канске Красноярского края. В двадцать лет уехал бетонщиком в Амурскую область на стройку Зейской ГЭС. Через три года отправился возводить Богучанскую. После нее собирался ехать на Нижнюю Тунгуску строить Туруханскую ГЭС, которая должна была стать самой крупной в мире. Потом ее переименовали в Эвенкийскую, а там и вовсе отложили проект до лучших времен.
Работы на Богучанской ГЭС к приезду Ювкина велись уже пять лет, а Кодинску только исполнилось два года. Весь город — общежития посреди тайги. Строили и станцию, и город — Ювкин, тогда длинноволосый, с модными усами, тоже брал бензопилу и ходил валить лес.
— Нас здесь было тысяч шесть человек, и мы сдавали по дому в неделю, — вспоминает он. — Школы открывали, дороги прокладывали, на месте бора базу пионерскую построили. Жили рабочие на месте будущего Богучанского водохранилища в паре километров от плотины: сначала ютились в палатках, потом каждый брал в руки инструменты, шел в лес, собирал материал и ставил себе дом.
Ювкин тогда тоже нарубил кругляков, обшил досками, пространство между ними засыпал опилками — времянка получилась размером с его нынешний кабинет, в центре поставил кирпичную печку, летом пристроил веранду. Туалет на улице, два раза в неделю общая баня. Поселок, который должны были затопить еще в восьмидесятые, назвали Временным. Но он оказался самим постоянством. Даже когда первопроходцы переехали в Кодинск, вслед за ними поселок заселили их родственники. Последние жители Временного съехали летом 2012-го, когда его наконец затопили.
Место под будущую ГЭС вместе со строителями очищали от леса заключенные из соседних колоний, но они, говорит Ювкин, больше были заняты обогащением генофонда кежемских деревень. Потом зэков увезли: рабочие и местные жители их боялись.
18 июня 1980 года извлекли первый кубометр грунта, затем отсыпали перемычку под котлован, заготовили русло, провели взрывные работы и 17 апреля 1982 года торжественно уложили первый кубометр бетона в блок под номером 17-1. В честь укладки собрали шумный митинг, главный инженер по традиции кинул в блок свои часы, и Ювкин с коллегами стал заливать бетон. После этого начали переселять близлежащие села, в 87-м перекрыли Ангару, в 88-м должны были запустить первый агрегат, а в 92-м — всю станцию. Но тут, как выражается начальник Богучанки, «пошла горбачевская тенденция», и деньги на строительство закончились.
Слабый Зевс
В 89-м году «великого бригадира» Ювкина, к тому же секретаря парткома стройки, снарядили в поездку в столицу выступать перед ЦК КПСС и просить денег. Он и Ельцина видел, который тогда был секретарем ЦК по вопросам строительства, — принес ему пакет прошений с подписями.
— Как общались? Да с ним общаться-то было невозможно тогда — пьяный, с похмелья, глазищи во! — смеется Ювкин. — Ну, передали пакет, он пробурчал свое «хорошо», и все. Денег после каждой такой поездки давали — правда, немного.
6.
В 91-м зарплату еще платили, в 92–93-м начались задержки, в 94-м стройку заморозили, а Кодинск будто вымер.
— Не все, конечно, уехали, кто-то еще верил, что будет лучше, но в основном, конечно, нам просто некуда было бежать, — вспоминает Ювкин. — Нигде ничего не строилось, вся страна встала — выжить бы. Кошмарное время было.
С этого момента у кодинских героев начался период непрекращающихся распрей. Начальство хоть и воровало, но за стройку держалось — кое-как договаривалось с московскими богами о выделении если не денег, то хотя бы продовольствия. Рабочим давали колбасу, носки, рукавицы и спирт Royal — все по бартерным схемам, на которых многие нагрели руки. Но если бы не это, стройка, возможно, вообще не дожила бы до наших дней. Люди питались серыми макаронами — никуда не уедешь, ничего не купишь.
— Сын у меня так однажды ложкой по столу долбанул: «Сколько можно это есть, не могу больше!» — рассказывает Ювкин.
Теперь все усилия шли на поддержание уже построенного, чтобы не развалилось. Из 6 тысяч человек на ГЭС остались 800. В 98-м Ювкин поругался с начальством, наорал на него матом, его отправили в неоплачиваемый отпуск, но выручили работяги — избрали главой профсоюза.
Николай начал писать письма в высшие инстанции. У него к тому времени накопились претензии к президенту, премьеру, организаторам стройки, топ-менеджерам, Чубайсу, москвичам, муниципальным властям — ко всем. Ювкин и сейчас не боится спорить с начальством и никогда не упустит шанса сказать Чубайсу, откуда у него так много денег и почему в стране такое дорогое электричество.
После дефолта ГЭС объявили банкротом. Жизнь в Кодинске настала совсем невыносимая. Кое-как выживали за счет лесозаготовок, а надежд на возобновление строительства и вовсе не осталось. Из-за резкого снижения производства Сибирь вдруг стала энергоизбыточным регионом: станций понастроили, а электричество девать некуда. Деньги на Богучанскую периодически находились, но их хватало только на то, чтобы не устроить техногенную катастрофу. Кодинск же совсем забросили.
Интриги и обжорство
У Гомера в «Илиаде» осаждающие Трою ахейцы становятся пешками в руках двух враждующих олимпийских группировок: с одной стороны богиня любви Афродита, с другой — жена Зевса Гера. С героями Богучанки произошло примерно то же.
В 2003 году экономика зашевелилась, и о станции вновь вспомнили: тогдашний губернатор Красноярского края Александр Хлопонин обратился к правительству с предложением найти частного инвестора для окончания строительства. К 2005-му смогли наконец договориться о сотрудничестве два главных собственника Богучанской: «РусГидро» (тогда «ГидроОГК»), «дочка» РАО ЕЭС, владевшая 65,5% акций, и алюминиевый гигант «Русал», державший 26%. Они решили достраивать ГЭС на паритетных началах, а в качестве основного потребителя энергии возвести по соседству алюминиевый завод. Государство взяло на себя очистку ложа под водохранилище, переселение граждан и археологические раскопки.
В 2006 году в Кодинске высадился целый бизнес-бюрократический десант: глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс, которому Ювкин тогда как раз и рассказал, откуда у того такая большая зарплата, владелец «Русала» Олег Дерипаска, представители администрации Красноярского края и другие официальные лица. Они сообщили, что стройка возобновляется, а Чубайс, ничуть не расстроенный разоблачениями Ювкина, заявил: работа на Богучанской символизирует, что «наш российский капитализм переходит в новую стадию — от завоевания и передела собственности к созиданию». Пообещал запустить станцию в 2009 году и уехал.
Но жить лучше не стало. Изначально противоестественный симбиоз двух корпораций — «РусГидро» и «Русала» — постоянно давал сбои. Компании конфликтовали по любому поводу: из-за накопившихся долгов, неоплаченных работ, вечных задержек зарплаты. «РусГидро» обвиняло «Русал» в блокировании закупок, а Олег Дерипаска просил инициировать проверку строительства Счетной палатой. Союзников помирил кризис 2008 года: у «Русала» образовалось 16 млрд рублей долгов, зарплату опять перестали платить, в обещанный Чубайсом срок ничего не запустили — стройку опять чуть не закрыли.
Саяно-Шушенский конь
В 8.13 утра 17 августа 2009 года на крупнейшей ГЭС страны, Саяно-Шушенской, из-за разрушения шпилек крепления с турбины гидроагрегата № 2 была сорвана крышка, и в машинный зал со скоростью 380 кубов в секунду попер Енисей. Вода разнесла машинный зал, убила 75 человек, вывела из строя станцию. В энергобалансе Сибири резко образовался дефицит, про Богучанскую снова вспомнили, «Русал» и «РусГидро» заставили помириться.
7.
На этот раз стройка закипела, а вместе с ней в тайге буйно расцвела коррупция — первый признак того, что государство взялось за объект по-настоящему. Красноярская прокуратура нашла в Кодинске целый батальон нелегальных иностранцев из Турции, Киргизии и Таджикистана, которых подрядчики привозили по туристическим визам. Следственные органы Иркутской области возбудили дело против чиновника Тайшетского района и двух близких к нему бизнесменов, которые по поддельным документам скупили землю под будущей высоковольтной линией и уже готовились всучить ее государству. Пострадали руководители госучреждения «Дирекция по подготовке к затоплению ложа водохранилища Богучанской ГЭС» — за нецелевое использование 26 млн бюджетных рублей.
Помимо этого в сторону Кодинска постоянно летели снаряды из Гринписа и WWF. Зеленые обвиняли власти Красноярского края в том, что они не убирают лес с территории, предназначенной к затоплению, в результате станция нанесет сильный ущерб окружающей среде. Ювкин тоже про вырубку леса много чего рассказывает, да так, что Вера Бычкова даже пробует его прервать:
— Николай Иванович, чего вы военные тайны здесь выдаете!
Но Ювкин продолжает:
— Лес так и не вырубили. Если бы все сделали по уму, сейчас в водохранилище была бы рыба, и море было бы нормальное. Но ничего не будет! Только гниение.
Стройку успел покритиковать даже президент «Роснефти» Игорь Сечин, бывший в 2010 году вице-премьером. Он обвинил «Русал» и «РусГидро» в патологической недоговороспособности даже по вопросам оперативного управления ГЭС. В результате за один только 2008 год на станции было 25 пожаров.
Но, несмотря на все скандалы, разборки, критику, задержки, споры и затыки, 15 октября 2012 года президент Путин в режиме видеоконференции из Ново-Огарева запустил первые два гидроагрегата Богучанской ГЭС. Правда, ни дорог, ни инфраструктуры, обещанных властью, так и не появилось. Да и алюминиевый завод, основной потребитель энергии с Богучанки, пока тоже не готов — первую очередь пустят к концу этого года, полный запуск запланирован на 2017-й год. Но это уже так, мелочи.
Возвращение на Итаку
Если вы вдруг когда-нибудь окажетесь в Кодинске, обязательно раздобудьте вездеход и попросите водителя устроить вам экскурсию.
Начать следует с нового микрорайона, стоящего на отшибе, — сюда переселили людей из зоны затопления. Местные с издевкой называют его Рублевкой — вереница двухэтажных домиков с бежевым сайдингом, снаружи сушится остекленевшее от мороза белье, людей на улицах нет, только машины с иркутскими и новосибирскими номерами.
8.
Потом нужно доехать до возвышения, на котором стоит храм Покрова Божией Матери, зайти в церковь, а потом попросить хозяина соседнего дома посмотреть с его участка на город — дом стоит на обрыве, и оттуда открывается отличный вид. За это, правда, вас укусит хозяйская собака, но это ничего.
Оттуда нужно направиться к самой ГЭС и, не съезжая к ней, продолжать путь по дороге Богучаны — Кодинск по левому берегу Ангары, пока не доедете до маленькой заводи. Отсюда плотину уже почти не видно, из снега выглядывают пустые бутылки из-под пива, а лед медленно качается на волнах и булькает, будто река размеренно дышит.
В три часа ночи, проснувшись в пустой гостинице, отправляйтесь на поиски продуктового, чтобы купить чего-нибудь поесть. Поиски, разумеется, закончатся неудачей, но в ночном Кодинске вы обязательно почувствуете недосоленный вкус вечности и вспомните слова, которые сказал мне Всеволод Калмыков, генеральный директор ЗАО «Заказчик строительства Богучанской ГЭС». Похоже, это единственный человек в Кодинске, который не видит ничего особенного в том, что стройка растянулась на четыре десятилетия.
— Годы пошли Богучанской только на пользу, — считает он. — Бетон за это время многократно укрепился: если он стоит в воде, то с каждым днем становится все прочнее и прочнее.
За сорок лет, по словам Калмыкова, бетон Богучанской ГЭС стал неубиваемым, как сама смерть. С людьми здесь, кажется, произошло то же самое. И это главное отличие Богучанки от Трои, которая все-таки была разрушена.
Текст: Егор Мостовщиков, РР
Фото: Петр Антонов
Фото: Петр Антонов