mamlas

В рубрике «Наш человек» я собираю очерки об интересных людях, населяющих наши порой так ужасающие просторы.

На поверку оказывается, что хороших людей подавляюще больше, нежели скверных. А встречаются такие личности, о которых просто грех не рассказать! Вообще говоря, русский характер есть за что хулить. Однако на чаше воображаемых весов позитивное все же значительно перевешивает.

Фото и текст © Геннадия genamikheev Михеева

В оглавление

О леснике, восстанавливающем историю
Репортаж из Ярославской области

История села Учма есть цепь чудесных и трагических событий. 500 лет назад, когда села еще не было, здесь, на берегу Волги заночевал монах Кассиан. Еще до пострига он был князем в далеком Константинополе, принадлежал к знаменитому роду Палеологов, но после захвата византийской столицы турками он долго скитался по миру и наконец осел в России, став монахом. Во сне Кассиану явился Иоанн Предтеча, который повелел поставить здесь храм.

Очень скоро здесь появился монастырь, а подмонастырская слобода выросла до большого торгового села. Царица Екатерина монастырь упразднила, что, впрочем, не повлияло на богатство села Учма, а даже помогло благосостоянию учемцев, так как монастырские земли перешли к сельчанам. А сохранившаяся святыня, клобук св.Кассиана прославилась тем, что исцеляла страждущих от глухоты, слепоты и зубной боли, что привлекало в ставшие теперь приходскими церкви немалое число паломников. Народ здесь не бедствовал еще и потому, что учемские мужчины занимались редким отхожим промыслом: они нанимались в приказчики к богатым промышленникам и торговцам и тем самым преумножали богатство богатеев, не забывая, впрочем, о себе.

В 30-х годах прошлого века в церквах поселили заключенных. Они строили стратегическую дорогу, а заодно разбирали храмы и колокольню. “Помогали” и местные жители: из добытого с храмов кирпича клали печи и нет в Учме и окрестных деревнях дома, в котором не была бы частица бывшего монастыря. Не спасли монастырь даже факты внезапной гибели добытчиков кирпича: из заваливало обломками церквей.

Окончательно монастырь сровняли с землей аккурат перед затоплением Рыбинского водохранилища, хотя, впрочем, могли бы и не ломать, так как островок, на котором стояли храмы, так и остался незатопленным.

А теперь обратимся к современной истории. Итак, летом 1993 года молодой лесник Василий Гурьевич Смирнов, уроженец села Учма, стал строить на забытом Богом островке часовню. Сам, в одиночку, без посторонней помощи. Село к этому времени пришло в упадок, осталось в нем всего 30 домов, в которых сейчас живет 30 человек, 3 коровы и одна лошадь, являющаяся казенным средством транспорта для Василия. Местный колхоз “Дружба” склонился к закату и окрестные поля стали забывать, что такое плуг и борона.

Василий, которому тогда было 26 лет в особой набожности замечен не был, тем не менее, строил он рьяно и основательно. Часовня по его задумке не должна была иметь окон и дверей, чтобы любопытствующие туристы и рыбаки случаем там не нагадили. Возле часовни вскоре появился поклонный крест, который даже освятил поп. А после на западной окраине села Учма Василий Смирнов вкупе с колхозными плотниками (тогда они еще были) стали строить деревянную церковь во имя св.Кассиана и св.Анастасии.

Одновременно Василий затеял строить свой дом. Он его задумал по-особенному: чтобы на берегу Волги, с видом на островок, чудом уцелевший под напором созидательной силы человека. Чтобы был просторным — пусть вмещает в себя много гостей. Внутри Василия Гурьевича созревала одна идея: он хотел снова прославить имя святого Кассиана Учемского.

Вообще-то Смирнов был лесником. Обход у него был большой, 2000 гектар, работы в лесу много, но время свободное у Василия имелось, энергия — тоже, вот Василий и нашел ей соответствующее применение. Дом свой он строит до сих пор, но параллельно с этим Василий создает нечто особенное, ни на что не похожее.

В каком-то смысле это можно назвать “музеем”, но музей в привычном понимании — это помещение, в котором собраны какие-то вещи. Здесь вещи тоже есть, они хранятся в амбаре, но кроме этого вокруг амбара имеются другие постройки — древние и совсем новые — назначение которых для несведущих людей не совсем ясно. В каком-то смысле то, что создал Смирнов — это “кусочек старой Учмы”, попытка остановить время.

Василий — человек, не любящий конфликтов, он вообще может считаться символом спокойствия и стабильности. Работа его частенько связана с какими-то нарушениями в области лесопользования, но он как-то умеет все уладить по мирному. Он считает, что не стоит штрафовать местного мужика, например, за то, что тот пошел в лес срубить себе кол для оглобли. Василий просто покажет этому человеку, где есть делянки, на которых обычно остается древесина, которую производители посчитали некондиционной. Ежели с умом подходить к лесу — он всегда одарит тебя своими щедротами. А в общем-то работа лесника “закипает” только в летние месяцы, когда в лет валом валят горожане. Субботы и воскресенья — самые пожароопасные дни, лесники даже пожарам, повторяющимся из года в год, дали названия: “брусничный”, “черничный”, “клюквенный” и т. п. - в зависимости от того, какая ягода созревает. Именно в эти дни наблюдается наплыв народу, не слишком-то обращающего внимание на то, что надо гасить окурки и не стоит разжигать костров.

Конфликты возникают на другой почве. Зная, что Учма — в прошлом богатое село, долгие годы его подвергают набегам охотники за иконами. Пожалуй, летопись “иконных войн” - самая жуткая часть истории Учмы. В первый раз ограбление произошло 15 лет назад. Да и ограбление это можно назвать лишь с натяжкой. Василий тогда еще работал шофером в колхозе, и случайно в куче мусора в одной из заброшенных деревень он нашел несколько сгнивших икон под окладами. А оклады были между тем серебряными. Привез их домой, а, через несколько дней, вернувшись после работы домой, услышал от матери такую историю. Пришел какой-то парень и сказал матери: “Я художник, друг Василия, дайте, пожалуйста, я оклады перерисую…” Естественно, “перерисовал” с концами, а Василий после того, как услышал пересказ матери, махнул только рукой: “Ты бы лучше сразу деньги дала перерисовать…”

Вообще-то Василий не жаден до икон, но что делать, если когда-то они чуть не под ногами валялись - не пинать же их ногами. Самой дорогой для Василия экспонат — это покореженные решетки от одной из разрушенных учемских церквей. Он достал их из-под воды, как и кресты с затопленного кладбища (предки учемцев теперь покоятся ниже уровня водохранилища). Уж на них-то никто не позарится…

Разных ограблений и неудавшихся попыток было немало, но произошедшее не так давно зашкаливает всякие пределы. Подожгли сарай Василия, естественно, все, кто мог, прибежали помогать тушить (и потушили), в то время как из домов пропали несколько икон, в том числе икона из дома Василия. Это была продуманная “операция”: одни поджигали, другие шарили по домам. За эту икону Смирнову обидно вдвойне и вот почему... Ее дала Василию на хранения одна старушка, она жила одна и опасалась, что она не сможет противостоять вероятным ворам, а у Смирновых два мужика в доме (включая отца Василия, Гурия Васильевича). Но, видно, грабители просчитали все…

И есть у Смирнова подозрения на то, что в селе либо в одной из деревень завелся свой “иуда”, снабжающий бандитов информацией, из опустившихся пьяниц. Такие пьяницы забыли все святое и иногда самостоятельно пробираются в пустые дома и гребут все, что только берется руками — от ножей и вилок до рыболовных сетей и консервов. Дошло до того, что недавно закрыли “райповский” магазин: его обкрадывали столько раз, что “Райпо” просто надоело в очередной раз менять замок. Теперь в Учме из признаков цивилизации остался только один частный магазинчик — и то лишь потому, что находится он в жилом доме, под постоянным наблюдением.

А в соседней деревеньке Бабино этой зимой за месяц умудрились дважды ограбить одну и ту же старушку. Забрались в ночи, одели ей мешок на голову — и унесли телевизор и иконы. У старушки в чулане “про запас” хранились еще три иконы, она их повесила, в красный угол и вскоре к ней опять залезли через окно. Старушка поняла, что надеяться не на кого, она подкралась к одному из воров и довольно сильно ударила его тесаком по голове. Тот упал, полилась кровь, то тут подскочили двое других злодеев и храбрую женщину, защищавшую последнее, что у нее осталось в этой жизни, избили до полусмерти, забрали-таки иконы, а своего раненого товарища унесли на покрывале.

Вот такие здесь творятся дела… И ни одного — повторяю: ни одного! - дела так и не было раскрыто. Если вы думаете, что милиция ничего не делает, ошибаетесь. Милиция борется с наркотиками. По положению нельзя на одной усадьбе выращивать больше 6 головок мака, так вот, одну жительницу Учмы милиция оштрафовала за то, что у нее на огороде нашли аж… 12 головок…

10.

Пять раз нападали на недавно построенную церковь. Вообще-то в ней нет ничего особо ценного, но дважды воры все-таки кое-что уносили. В первый раз стащили паникадило, вовсе не старинное, а современное, и такую же дарохранительницу. Поскольку потеря была не такой страшной, батюшка вскоре привез в церковь икону св. Анастасии. Василий предупреждал священника: украдут, но тот его успокаивал: она поздняя, вряд ли на нее позарятся. Ошибся. Украли…

Из местных ему теперь не помогает никто. Разве только что иногда дачники. Разобрал как-то Василий житницу на том берегу Волги и переплавлял ее на свой правый берег. Один мужчина заметил, как он ворочает бревна в одиночку — и пришел помочь. Другой дачник табличку нарисовал “Музей Учемского края”.

Так же, по воде, Василий сюда переправил баню “по-черному”. Амбар ему подарил колхоз (а перевозить и ставить помогали музейщики из райцентра), а вот вторую часовню Василий ставил сам. Есть у него и новые задумки, но Василий не склонен о них распространяться. Он просто любит стучать топором и руки у него в работе постоянно — мужик-то непьющий, основательный, талантливый. Говорит он очень, до крайности мало, про свое детище, например, он заметил только: “Нет у меня полета поэтического, чтобы все это описать…”

11.

Вот такой он, Василий Гурьевич Смирнов, застенчивый парень с голубыми глазами. Теперь он и без работы остался: уволили его из лесников, сократили… А, может, это и к лучшему?

Геннадий Михеев