Все в дом

Миф, в который слепо верит большинство современных людей и даже озвучивается многими политиками, состоит в том, что голод на Украине в 1932-33 годах был искусственно спровоцирован правительством СССР. Якобы индустриализация страны тогда велась за счет массовой продажи за рубеж зерна и другого продовольственного сырья. Однако в лживости этого утверждения может убедиться любой человек, если не поленится заглянуть в отчеты Конференции стран-экспортеров пшеницы, состоявшейся с 21 по 25 августа 1933 года в Лондоне. Экспортеры строго контролировали соблюдение взаимных договоренностей, поэтому приводимые цифры сомнений не вызывают. При норме экспорта, установленной для СССР в 50 млн бушелей (1 бушель = 28,6 кг), в 1932 году было вывезено лишь 17 млн. За это советской делегации был устроен буквально скандал с требованием немедленно восстановить поставки в соответствии с взятыми обязательствами. Но обязательства выполнены так и не были. По сравнению с предыдущим годом экспорт пшеницы значительно уменьшился и, по данным лондонской конференции, составил 486 200 тонн. Если в 1931 году через Турцию и Египет, Палестину и на острова Родос и Кипр СССР поставил всего 714 тонн муки, то в 1932 году и позднее на протяжении трех лет такие поставки не осуществлялись вовсе.

Елена Прудникова, писатель-историк, сценарист

«Хлебная война» разгоралась и в любую минуту могла перейти в гражданскую – голодных против сытых. Что оставалось делать?

Как мы уже писали, «хлебные войны», ужесточаясь из года в год, каждый заготовительный сезон ставили страну на грань всеобщего голода (локальный голод и так приходил каждый год). План реформы у правительства имелся. Хороший план – помощь крепким середняцким хозяйствам и постепенное кооперирование бедноты. Но катастрофически не хватало времени. Оно бы и хорошо проводить коллективизацию добровольно и постепенно, однако десяти-пятнадцати лет, как предполагали теоретики, у страны не было. Не было даже и пяти лет. Времени вообще не оставалось. «Хлебная война» разгоралась и в любую минуту могла перейти в гражданскую – голодных против сытых.

Что оставалось делать? Ловить частных торговцев можно до умопомрачения, но это все равно что воевать с комарами, сидя у болота. Проблему следовало решать не там, где хлеб продавался, а там, где выращивался, – в деревне. И решение ее было известно. А если такая беда со сроками – стало быть, сроки нужно сократить.

Нулевой цикл

Основные фонды деревни по-прежнему оставались чрезвычайно жалкими. Пополнить их пока что было невозможно, да и не нужно – в первой же пятилетке заложили несколько тракторных и комбайновых заводов, надо было только продержаться буквально два-три года, пока на село в массовом порядке не пойдут трактора. Сельхозтехники было очень мало, и она была слишком дорогой, чтобы ее могли покупать маломощные хозяйства, не только единоличные, но даже колхозы, даже на самых льготных условиях – все равно не могли. Да и ухаживать за ними мужики не умели – дать трактор им в руки означало угробить технику.

Елена Прудникова, писатель-историк, сценарист

«Хлебная война» разгоралась и в любую минуту могла перейти в гражданскую – голодных против сытых. Что оставалось делать?

Как мы уже писали, «хлебные войны», ужесточаясь из года в год, каждый заготовительный сезон ставили страну на грань всеобщего голода (локальный голод и так приходил каждый год). План реформы у правительства имелся. Хороший план – помощь крепким середняцким хозяйствам и постепенное кооперирование бедноты. Но катастрофически не хватало времени. Оно бы и хорошо проводить коллективизацию добровольно и постепенно, однако десяти-пятнадцати лет, как предполагали теоретики, у страны не было. Не было даже и пяти лет. Времени вообще не оставалось. «Хлебная война» разгоралась и в любую минуту могла перейти в гражданскую – голодных против сытых.

Что оставалось делать? Ловить частных торговцев можно до умопомрачения, но это все равно что воевать с комарами, сидя у болота. Проблему следовало решать не там, где хлеб продавался, а там, где выращивался, – в деревне. И решение ее было известно. А если такая беда со сроками – стало быть, сроки нужно сократить.

Нулевой цикл

Основные фонды деревни по-прежнему оставались чрезвычайно жалкими. Пополнить их пока что было невозможно, да и не нужно – в первой же пятилетке заложили несколько тракторных и комбайновых заводов, надо было только продержаться буквально два-три года, пока на село в массовом порядке не пойдут трактора. Сельхозтехники было очень мало, и она была слишком дорогой, чтобы ее могли покупать маломощные хозяйства, не только единоличные, но даже колхозы, даже на самых льготных условиях – все равно не могли. Да и ухаживать за ними мужики не умели – дать трактор им в руки означало угробить технику.