mamlas

Оригинал взят у mamlas в Портреты России: Марго, кубинороссиянка

Портреты России: Катя, разнорабочая || Василий, похоронный агент || Анатолий, муж на час || Владимир Устинович, баянист || Ахсар, владелец электростанции || Наталья, дежурная по эскалатору || Виктор, кузнец || Вера Дмитриевна, учительница || Вероника, безногая бунтарка || Андрей, волонтер || Александр, следователь || Александр Иванович, тренер || Андрей, спасатель МЧС || Абдул, таджик || Андрей, ветеран боевых действий || Саша, выпускник детского дома || Алексей, бывший единорос || Доктор Сома, обрусевший индиец || Наташа, православная защитница Pussy Riot || Николай, бывший десантник || Ахмед, торговец на рынке || Светлана, больничный клоун || Иван, художник || Екатерина, суррогатная мать || Наташа, мультипликатор и архитектор-волонтер || Азиз, дрессировщик обезьян || Марго, кубинороссиянка

«Портреты России» — проект PublicPost public_post — это взгляд на страну глазами ее жителей.

Сегодня мы живем в аквариуме — видим мир через кривую оптику, как рыба из своего круглого стеклянного дома. Москвичи в своем аквариуме, деревня — в своем, офисные работники, государственные служащие, военные, мигранты и так далее — у всех есть своя ниша, своя оптика и своя Россия. Страна, в которой мы живем, состоит из множества разных, бесконечно непохожих друг на друга стран — и все-таки это именно одна страна и одно общество.

Чтобы увидеть эту страну, мы записываем рассказы самых разных людей. Они происходят из разных мест и социальных слоев, у них разный достаток и разный уровень образования. У этой истории нет конца: сколько людей — столько и Россий. Житель горного села в Осетии рассказывает, как он построил маленькую электростанцию и бесплатно делится с соседями собственным электричеством. Похоронный агент ненавидит людей за то, что те не оплакивают своих покойников, а впопыхах ищут тайники. Старик, который поет у метро советские песни, рассказывает, как он приехал в Москву из Тамбова с баяном, чтобы собрать деньги на лечение больной жены, и завоевал сердца москвичей.

Каждый рассказчик рисует свой портрет. Портреты России — это не портреты россиян в исполнении журналистов PublicPost. Это галерея портретов страны, созданных нашими собеседниками. Они рассказывают про себя и про то, в каком мире они живут. Множество этих жизней — это и есть та самая Россия.

Марго, кубинороссиянка

То ли цыганка, то ли армянка, преподаватель испанского языка Марго рассказывает, каково это — быть в России лицом непонятной национальности.

Про родителей

Я родилась в Москве, когда мои родители учились в МГУ. Папа изучал экономику, а мама училась на филолога. Они познакомились в общежитии: моя мама из Махачкалы. Потом закончили университет, буквально через 2 месяца после моего рождения, и поехали на Кубу. А как папа сюда попал — он учился на Кубе в университете, и там выдавали гранты, хороших студентов они отправляли учиться в Россию. Вот папа и приехал. Потом, в общем-то, он должен был вернуться на Кубу. Его там должны были распределить. Но он сам захотел, у него был выбор: остаться здесь, в России, с маминой семьей, или переехать на Кубу. Он выбрал переехать. На Кубе его распределили работать в сельскохозяйственной отрасли — отправили преподавать экономику в отдаленный университет, в глубинку.

Про Кубу

Мы там жили 5 лет. У меня есть еще две сестры: старшая, Микаэла, и младшая, Эстела, — они обе родились в России. Эстела - уже после возвращения с Кубы. Про Кубу на самом деле я мало что помню. Там я начала ходить в школу. Там в школу ходят с 5 лет — как бы подготовительные классы. Мы там цвета, по-моему, учили… Ну, в общем, что-то типа детского сада было.

Но потом мы уехали оттуда. По многим причинам. Во-первых, у папы были друзья, которые были настроены против правительства — большая правая группа. Папа тоже был настроен против правительства. И в итоге папу уволили с работы. Ну, он был вроде диссидента, да. Писал разные статьи — например, чтобы открыли крестьянский рынок, потому что там крестьяне не могут продавать свои же товары, они их должны сдавать правительству… Ну, там много было вещей. На самом деле там выборы такие — чисто для вида, они никак не влияют на ситуацию. То есть они могут как угодно голосовать — все равно там уже всё определено. Но кубинцы, когда приезжают сюда, говорят: "О, да у вас, по крайней мере, кроме Путина, есть еще какие-то кандидаты, у нас — вообще ни одного!" То есть для кубинцев наша ситуация — уже демократия.

Про национальность

Нашу внешность странно все воспринимают — очень субъективно. Кто-то принимает нас за цыган, кто-то считает армянами. Бывает так, что мы встречаем на улице каких-то людей разных национальностей, и они пытаются с нами поговорить на своем языке, думают, что мы из их страны. Было дело, узнавали в нас африканок. У нас какая-то международная внешность получилась, и с восточным почему-то уклоном. Кубинцы же состоят из индейцев, испанцев в большом количестве, и из черных — рабов же везли тоже много.

Было много разных случаев. Как-то мы шли с моим парнем по улице — он русский, из Архангельской области — и начали целоваться, а какая-то старушка стала читать нам морали, указывать, что вот, мол, наши русские девушки — они не такие, они приличные… То есть не только парни-негры, допустим, вызывают неприязнь у русских — женщины к таким девушкам, особенно старушки, тоже очень агрессивные...

А с националистами — я нет, но папа — да, сталкивался, он же совсем смуглый. Было несколько случаев. В электричке, когда ехал домой, достаточно поздно. Они пытались завязать драку, толкали его. В другой раз — в Долгопрудном, когда шел вечером. Там даже дошло дело до драки. Их было много, но он вырвался. Но особо страшных случаев у нас не было. Просто папа очень осторожный человек, он всячески избегает таких ситуаций.

Про Дагестан

Когда мы вернулись в Россию, мы стали жить в Махачкале — там была квартира. Вообще, мои прадедушка и прабабушка были из Одессы. Они уехали оттуда по политическим причинам. Там был большой нажим со стороны властей, а они ведь были евреи… А в Махачкале в это время было более свободно и спокойно с этой точки зрения.

В Дагестане я училась с 1 по 3 класс. Там, на самом деле, атмосфера была необычная… Там ценится, чтобы люди были мусульманами, со всеми здоровались: "Салам алейкум"… Там не очень на самом деле принимают других людей — русских или людей других национальностей. Они очень закрыты и общаются больше между собой. Это не связано, по-моему, с тем, что они именно не любят русских. Просто у них другие правила, они живут по другим законам. Но там когда берут на работу, например, то они смотрят на национальность.

В общем, там было не всё гладко. Нам с Микой даже приходилось драться с мальчишками — на улице, когда они начинали нас обзывать черномазыми... Но у нас осталось там много знакомых, старых друзей семьи, но это всё те, кто когда-то приехал в Махачкалу, из местных мало было…

Про Подмосковье

Потом мы продали квартиру в Махачкале и купили в Подмосковье. Дедушка на тот момент тоже уже в Москву переехал — он был профессором филологии, знаменитым. В 5 класс я пошла уже в Долгопрудном. Но я недолго там проучилась. Там не сложились отношения с моим классом, то есть вообще. Они были ужасными. И у Мики тоже. Нам там часто напоминали, что вот, мол, вы приехали, непонятно откуда, тоже обзывали нас черномазыми и другими неприятными словами… Ну, это была общеобразовательная школа, и дети же всегда задевают новеньких, тем более, если они из другого города… В 7 класс я уже пошла в другую школу — московскую, с испанским языком.

Про Москву

В московской школе уже было более нормально. Я отучилась и пошла в университет, на преподавателя испанского языка. В принципе, у меня дедушка был профессор-литературовед, мама — специалист по классической филологии, папа вот тоже — учебник по деловому испанскому написал… Это был почти единственный для меня вариант. И мне это — филология — нравилось. Но я думала: идти на дизайнера (я хорошо рисую) или стать филологом. Но потом я подумала, что дизайнер — это не образование. Ну, там учат рисовать, да, это хороший навык, это интересно, но мне хотелось что-то получить серьезное.

Про семью

Ко мне часто подходили молодые люди, даже в метро, начиная разговор: "Откуда ты?" Ну, то есть именно необычная внешность их привлекала. Правда, пару раз я слышала за спиной: симпатичная, мол, да только бы вот отбелить ее… Но я бы не сказала, что у меня из-за внешности были какие-то проблемы с личной жизнью. Там ведь не поймешь, из-за чего они были, если были… Может, вовсе и не из-за национальности.

У меня довольно строгий папа — это тоже играло свою роль. Он за нами очень следил, постоянно контролировал, что мы, где мы. У нас в семье всё очень традиционно. Но мы не только кубинские традиции соблюдаем — у нас они смешались с русскими, с еврейскими. С еврейскими меньше. Мы отмечаем, например, католическое Рождество. Правда, здесь это рабочий день, мы все приходим уставшие, как-то отмечаем, но не так, как его отмечают на Кубе. У нас бабушка была очень религиозная — у нее там были статуэтки разных святых, она отмечала все праздники. Меня на Кубе и покрестили. Но в церковь я не хожу. Для меня это не имеет особого значения.

Про любовь

Мой парень — мой бывший ученик. Он пришел ко мне учиться на 5 курсе. Он младше меня на два года. Пригласил меня в кафе. Я сначала отказалась, подумала, что это не очень хорошо, встречаться с учеником. Потом мы переписывались в соцсетях, разговаривали о музыке, о чем-то еще… И на зимних каникулах он еще раз меня пригласил. Папа мой был очень против — как это, встречаться со своим студентом? Но мы уже полтора года вместе.