Почему Гоголь обратился к «малороссийской» теме?
Monday, 1 April 2013 15:07![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mamlasКо дню рождения писателя
«Кто не знает, что наша Украйна
имеет в своей физиономии много
любопытного, интересного,
поэтического? Наши поэты
улетают в нее мечтать и
чувствовать; наши рассказчики
питаются крохами ее преданий и
вымыслов. (Н. Надеждин,
предисловие к »Вечерам..."
Картина А.И. Иванова-Голубого "Переправа Н. В. Гоголя через Днепр"
Не знаю, корректно ли относить «Вечера на хуторе близ Диканьки» к сказочной литературе, но в детстве я воспринимал эту книгу именно так. Тут тебе и чёрт, ворующий с неба месяц, и хоровод призрачных русалок, и цветущий папоротник, и козак, играющий с ведьмами в карты, и колдун, вызывающий души... ©
Безусловно, в «малороссийских повестях» Гоголя сказочный фантастический сюжет – лишь одна из красок богатой палитры, но краска – немаловажная. Поэтому стоит разобрать – из чего и как родилась одна из лучших книг, как русской, так и украинской литературы.
Конечно, написать книги, по которым многие до сих пор представляют поэтический облик Украины, мог только украинец.
Николай Васильевич Гоголь (1809-1852), Фёдор Моллер
Будто бы подозревая о своём юмористическом таланте, Николай Васильевич Гоголь, а точнее – Гоголь-Яновский – как нарочно, родился в будущий «День смеха» – 1 апреля. Произошло это в 1809 году в Сорочинцах, относящихся к Полтавской губернии. Детство же он провёл в имении отца – Васильевке – недалеко от того самого Миргорода, который даст название одному из его сборников.
Отец Гоголя умер рано, когда Николаю было 15 лет, но его значение трудно переоценить. Василий Афанасьевич не только любил устраивать домашние театральные постановки, но и писал для них пьесы – все, как на подбор, комедийные и к тому же на малороссийской мове.
Василий Афанасьевич и Мария Ивановна - родители Н. В. Гоголя
Впоследствии Николай позаимствует из комедий отца не только эпиграфы для своей «Сорочинской ярмарки» (правда, почему-то не указав автора), но и отдельные сюжетные линии. Так, в «Сорочинской ярмарке» тройка Слопий-Хивря-Попович практически зеркально соответствует тройке Роман-Параска-дьяк из комедии В.А. Гоголя «Простак».
«Простак»:
«Д ь я к
Аз есмь, тое-то... да где же ваш возлюбленный сожитель?
П а р а с к а
Пішов по зайці.
Д ь я к
(про себя)
Сия оказия для меня сладка, яко мед дивий».
Но не о литературной карьере грезила поначалу душа молодого Гоголя. Он страстно хотел послужить Российскому государству, стать «истинно полезным для человечества».
Поэтому, окончив Нежинскую гимназию, в декабре 1828 года Гоголь переезжает в Петербург. Но унылая чиновничья служба мало походила на «служение Отечеству», да и денег давала мало. Тогда-то Гоголь и направил свои устремления в писательское русло. После публикации нескольких статей он заводит дружбу в литературных кругах столицы – знакомится с А. Дельвигом, В. Жуковским, П. Плетнёвым.
Именно Плетнёв сыграет решающую судьбу в карьере молодого писателя. Поначалу он подыщет ему место преподавателя истории в Институте благородных девиц. Лектор из Гоголя, по воспоминаниям, вышел никакой. А вот представленные на суд Плетнёва «малороссийские повести» показались весьма перспективными.
Вакула летит за черевичками в Петербург , кадр из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки» 1961 г.
П. Плетнёв – А. Пушкину о Гоголе, февраль 1831:
«Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. ...Сперва он пошел было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел также в учители. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение».
Надо сказать, «Вечера на хуторе...» были не первым художественным произведением Николая Васильевича. В 1829 году он издал поэму «Ганц Кюхельгартен» – что-то романтическое, антимещанское, о высоких устремлениях и т.п. Правда, выпустил он её под псевдонимом «В. Алов» и, как выяснилось, не зря. Поэму критика разгромила, поэтому Гоголь уничтожил весь тираж и к стихотворному жанру больше не обращался.
Новый литературный замысел, видимо, зрел у Гоголя довольно давно. Ещё в 1826 году, во время учёбы в гимназии, он заводит так называемую «Книгу всякой всячины» – тетрадь, куда делает записи о малороссийском фольклоре и выписки из исторических документов, касающихся истории своей родины.
Окончательно идея «Вечеров на хуторе близ Диканьке» созрела к 1829 году. Именно тогда Гоголь обращается в письмах к матери с просьбой присылать материал об украинских преданиях и обычаях.
Солоха и дьяк, В.В. Маковский, 1877 г.
Из письма Н. Гоголя к матери, 1829 г.:
«Вы имеете тонкий, наблюдательный ум, вы много знаете обычаи и нравы малороссиян наших, и потому, я знаю, вы не откажетесь сообщить мне их в нашей переписке. Это мне очень, очень нужно. В следующем письме я ожидаю от вас описания полного наряда сельского дьячка, от верхнего платья до самых сапогов с поименованием, как это всё называлось у самых закоренелых, самых древних, самых наименее переменившихся малороссиян; равным образом названия платья, носимого нашими крестьянскими девками, до последней ленты, также нынешними, замужними и мужиками.
Еще обстоятельное описание свадьбы, не упуская наималейших подробностей... Еще несколько слов о колядках, о Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того, какие-либо духи, или домовые, то о них подробнее, с их названиями и делами; множество носится между простым народом поверий, страшных сказаний, преданий, разных анекдотов и проч., и проч., и проч.»
И действительно, российская литература того времени стала отходить от подражания западным образцам, всё чаще обращаясь к «народности». Гоголь отмечал в письме к матери особую моду в литературных кругах на «всё малороссийское». А. Пушкин пишет «Полтаву», А. Подолинский «Гайдамаков», А. Погорельский «Двойника, или Мои вечера в Малороссии», А. Дельвиг «Малороссийскую мелодию». Популярность имели даже произведения украинских писателей на их родном языке. Например, замечательный стёб И. Котляревского «Энеида» (как было написано на обложке, «Вергилий, перелицованный на малорусскую мову») или басни П. Гулака-Артемовского.
Не удивительно, что свою лепту решил внести и Гоголь, который и так тосковал по своей солнечной родине в хмуром каменном Петербурге.
Тут-то и пригодились письма матери и записи в «Книге всякой всячины».
Предания о русалках, мотив обращения ведьмы в чёрную кошку и описание игры в «ворона» были использованы в «Майской ночи, или Утопленнице», а сведения о карточных играх – в «Пропавшей грамоте» (кстати, сам мотив игры в карты с нечистью можно встретить в сказках о солдате и чёрте).
Тексты колядок вошли в «Ночь перед Рождеством», как и представление о том, что именно в эту ночь нечисть особенно бесчинствует, зная, что на следующий день ей придётся вернуться в пекло. Ну а сцена, где Солоха прячет своих неудачливых любовников по очереди в мешки, вообще очень популярна в народных анекдотах (обычно, там присутствуют лица духовного звания – дьячок, дьяк и поп).
Козак в пекле режется в карты с ведьмами, В. Касьян
Фольклорные поверья об обморочных (от слова «морочить») местах, о «нечистом» богатстве, превращающемся в прах, и цветке папоротника, помогающем найти клад, стали основой для сюжетов повестей «Заколдованное место» и «Вечер накануне Ивана Купала».
Фольклорные образы и сюжеты были сильно переработаны Гоголем, и, порой, для них трудно найти конкретный первоисточник. Взять, хотя бы, историю чёрта, ищущего «красную свитку», весь сюжет путешествия на чёрте за черевичками к царице, образ колдуна Пузатого Пацюка, которому вареники сами прыгают в рот или фигура Вия, которой мы коснёмся подробнее позже.
Исследователи не находят аналога и сюжету повести «Страшная месть», где брат убивает брата, а убитый требует у Бога проклясть потомков братоубийцы. В повести можно встретить только отдельные фольклорные мотивы – образ «великого грешника» или мертвецов, встающих из могил.
«Крест на могиле зашатался, и тихо поднялся из нее высохший мертвец.
Борода до пояса; на пальцах когти длинные, еще длиннее самих пальцев.
Страшную муку, видно, терпел он. »Душно мне! душно!« -
простонал он диким, нечеловечьим голосом», В.Маковский, 1874 г.
«Страшная Месть»:
«Бледны, бледны, один другого выше, один другого костистей, стали они вокруг всадника, державшего в руке страшную добычу. Еще раз засмеялся рыцарь и кинул ее в пропасть. И все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы. Еще один, всех выше, всех страшнее, хотел подняться из земли; но не мог, не в силах был этого сделать, так велик вырос он в земле; а если бы поднялся, то опрокинул бы и Карпат, и Седмиградскую и Турецкую землю; немного только подвинулся он, и пошло от того трясение по всей земле. И много поопрокидывалось везде хат. И много задавило народу».
Впрочем, неверным будет считать, что своё вдохновение Гоголь черпал только в украинском фольклоре. Большое влияние на писателя оказала и немецкая романтическая традиция в духе Тика и Гофмана.
Но не только фантастикой исчерпываются достоинства «Вечеров…».
Зачем Гоголь придумал Рудого Панька?
«Вечера на хуторе близ Диканьки» уже были написаны, но оставалось решить ещё одну проблему. Слишком уж разнородными по стилю и содержанию выглядели повести, собранные под обложкой «Вечеров...». Чтобы снять это противоречие, Плетнёв советует Гоголю придумать некую связующую фигуру, способную отвести от себя обвинения критиков.
Николай Васильевич Гоголь., Фёдор Моллер
Такой фигурой стал некий вымышленный «издатель «Вечеров...» – пасичник Рудый Панько – в имени которого была скрытая отсылка к реальному автору (Панько – фамилия деда Гоголя, а Рудый намекало на рыжеватый цвет волос Николая Васильевича). Именно Панько разъясняет читателям в предисловии, что материал для книги он получил от разных рассказчиков – поэтому один из них говорит «вычурно да хитро, как в печатных книжках», а другой «такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове».
Три повести («Вечер накануне Ивана Купала», «Пропавшая грамота», «Заколдованное место») были отданы на откуп Фоме Григорьевичу – дьяку Диканьской церкви (именно описание его наряда Гоголь просил прислать мать), остальные рассказчики безличны.
Подобный приём позволил объединить в одном цикле такие разные повести, как реалистичную «Сорочную ярмарку», решённую в комедийном духе с фантастическим «ужастиком», «Страшная месть», написанная в стиле патетической украинской думы. И хотя все истории объединяет малороссийская тема, многие из них раскиданы ещё и во времени. «Шпонька» и «Ярмарка» близки к современности, а «Месть» относится к XVII веку, когда украинский народ боролся с польскими ляхами. Наиболее точно можно указать время действия повести «Ночь перед Рождеством». Та самая делегация запорожских козаков, к которой «примазался» кузнец Вакула, действительно, приезжала к царице Екатерине ІІ в декабре 1774 года с просьбой уберечь Запорожскую Сечь от ликвидации. И их, как и у Гоголя, сопровождал фаворит царицы – князь Потёмкин.
Козаки на приёме у царицы. Кадр из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки» 1961 г.
«Ночь перед Рождеством»:
»Один из запорожцев, приосанясь, выступил вперед:
– Помилуй, мамо! зачем губишь верный народ? чем прогневили? Разве держали мы руку поганого татарина; разве соглашались в чем-либо с турчином; разве изменили тебе делом или помышлением? За что ж немилость? Прежде слыхали мы, что приказываешь везде строить крепости от нас; после слушали, что хочешь поворотить в карабинеры (речь идёт о замене Запорожского войска регулярными «карабинерскими полками» - С.К.); теперь слышим новые напасти. Чем виновато запорожское войско? тем ли, что перевело твою армию через Перекоп и помогло твоим енералам порубать крымцев? (речь идёт о турецкой войне и Крымском походе 1768-1774 гг. – С.К.)».
Тот раз Екатерина пообещала не трогать Запорожскую Сечь, но уже на следующий год вольница козаков была по её же приказу уничтожена.
Но вернёмся к книге Гоголя.
К концу мая 1831 года первая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки» была закончена и отдана в печать.
О том, что книга будет популярна, Гоголь начал догадываться уже во время посещения... типографии.
Гоголь – Пушкину, 21.08.1831:
»Любопытнее всего было мое свидание с типографией. Только что я просунулся в двери, наборщики, завидя меня, давай каждый фыркать и прыскать себе в руку, отворотившись к стенке. Это меня несколько удивило. Я к фактору, и он после некоторых ловких уклонений наконец сказал, что: штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву. Из этого я заключил, что я писатель совершенно во вкусе черни».
В сентябре 1831 года 1-я часть «Вечеров» вышла из печати, а в марте 1832 года появилась и 2-я.
Н. Надеждин. Предисловие к первой книге «Вечеров...», 1831:
»...В отношении к языку, писавшие малороссийские картины обыкновенно впадали в две противоположные крайности: или сглаживали совершенно все местные идиотизмы украинского наречия, или сохраняли его совершенно неприкосновенным. ...Но там, очевидно, терпит точность, здесь ясность. Наш Пасичник умел стать на золотой средине. У него национальный мотив украинского наречия переведен, так сказать, на москальские ноты, не теряя своей оригинальной физиономии».
Действительно, Гоголю настолько хорошо удалось вплести украинский язык в, так называемый, великорусский, что, благодаря его «Вечерам», многие украинские слова – «парубок», «хлопец», «дивчина», «галушки», «пекло», «гопак», «оселедец», «люлька», «дуля» – будут понятны любому «москалю» и без сопровождающего книгу «Словарика».
У большей части литературной общественности «Вечера...» вызвали заслуженный восторг.
А. Пушкин:
«Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинкам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой. Как изумлялись мы русской книге, которая заставила нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина! Мы так были благодарны молодому автору, что охотно простили ему неровность и неправильность его слога, бессвязность и неправдоподобие некоторых рассказов...»
«Не погневайтесь, господа, что в книжке этой больше ошибок, чем на голове моей седых волос.
Не доводилось никогда еще возиться с печатного грамотою. Смотришь, совсем как будто »Иже«;
а приглядишься, или »Наш« или »Покой« (Панько об опечатках)
скан, Одно из ранних изданий «Вечеров на Хуторе близ Диканьки».
Однако, нашлись и критики, которые не простили Гоголю «неровность» и «неправильность». Особо сурово отреагировал на «Вечера...» Н. Полевой, указавший на «большие неправильности в языке», как то «через трубу – клубами повалился дым...» (а надо, мол, «из трубы»), «Удивительно видеть чорта, пустившегося и себе туда же», «Ветхие кресты толпились в кучку...», «Очи твои так угрюмо надвинулись бровями», «Тихо встрепенувшие жилы» и др.
Но не только это возмущало Полевого. Трудно поверить, но он обвиняет Гоголя и в «высокопарении», и в «бедности воображения» и в «неумении увлекать читателя подробностями».
Более дельное замечание делает рецензент «Сына Отечества», упрекающий Гоголя, что он смешал в «Майской ночи» «и народную сказку, и повесть о волостном воеводе, его сыне и любезной последнего – два различные предмета, происходящие от двух различных обстоятельств». Склонен согласится, что комическая история о воеводе плохо переплетается с историей русалки, как по сюжету, так и по духу. Неудивительно, что «Майская ночь» была написана раньше других повестей «Вечеров...».
Рисунок к повести «Майская ночь или Утопленница». Т.И. Зубкова 1951., скан из книги
Толковая критика звучит и в статье А. Стороженко «Мысли малороссиянина по прочтении повестей пасичника Рудого Панька...». Он не бранит Гоголя, как Полевой, за «попытку подделаться под малоруссизм». Напротив – указывает именно на ошибки, допущенные писателем при использовании украинского материала. Допустим, недоумевает, почему юный Левко играет на бандуре («у нас играют на бандуре или слепые, или козачки, выученные на сем инструменте для утехи праздных панычей и панов») и называет ошибочным утверждение, что пономарь каждый день отправляется с кошельком по церкви. Также он указывает, что Левко поёт –
Сонце низенько, вечiр близенько,
Вийди до мене, мое серденько!
в летний вечер, хотя в этой народной песне речь идёт о зиме -
...Ой вийди, вийди, не бійсь морозу,
Я твої ніженьки в шапочку вложу…
Впрочем, судя по тексту «Майской ночи», Гоголь понимал, о чём идёт речь в песне, иначе не вложил бы в уста Левка следующих слов: «Галю! ты спишь или не хочешь ко мне выйти? Ты боишься, верно, чтобы нас кто не увидел, или не хочешь, может быть, показать белое личико на холод! Не бойся: никого нет. Вечер тепел. ...Но если бы и повеяло холодом, я прижму тебя поближе к сердцу, отогрею поцелуями, надену шапку свою на твои беленькие ножки».
Впоследствии, когда талант Гоголя ещё больше окрепнет, он сам будет смотреть на свои ранние работы свысока. Так в 1842 году, выпуская «Собрание сочинений» писатель предварит 1-й том с «Вечерами...» следующим предисловием: «...я пересмотрел их вновь: много незрелого, много необдуманного, много детски несовершенного! Что было можно исправить, то исправлено, чего нельзя, то осталось неисправленным, так, как было. Всю первую часть следовало бы исключить вовсе: это первоначальные ученические опыты, недостойные строгого внимания читателя; но при них чувствовались первые сладкие минуты молодого вдохновения, и мне стало жалко исключить их, как жалко исторгнуть из памяти первые игры невозвратной юности. Снисходительный читатель может пропустить весь первый том и начать чтение со второго».
Гоголь, конечно, гений, но к этому совету лучше не прислушиваться.
«Кто не знает, что наша Украйна
имеет в своей физиономии много
любопытного, интересного,
поэтического? Наши поэты
улетают в нее мечтать и
чувствовать; наши рассказчики
питаются крохами ее преданий и
вымыслов. (Н. Надеждин,
предисловие к »Вечерам..."
Картина А.И. Иванова-Голубого "Переправа Н. В. Гоголя через Днепр"
Не знаю, корректно ли относить «Вечера на хуторе близ Диканьки» к сказочной литературе, но в детстве я воспринимал эту книгу именно так. Тут тебе и чёрт, ворующий с неба месяц, и хоровод призрачных русалок, и цветущий папоротник, и козак, играющий с ведьмами в карты, и колдун, вызывающий души... ©
Безусловно, в «малороссийских повестях» Гоголя сказочный фантастический сюжет – лишь одна из красок богатой палитры, но краска – немаловажная. Поэтому стоит разобрать – из чего и как родилась одна из лучших книг, как русской, так и украинской литературы.
Конечно, написать книги, по которым многие до сих пор представляют поэтический облик Украины, мог только украинец.
Николай Васильевич Гоголь (1809-1852), Фёдор Моллер
Будто бы подозревая о своём юмористическом таланте, Николай Васильевич Гоголь, а точнее – Гоголь-Яновский – как нарочно, родился в будущий «День смеха» – 1 апреля. Произошло это в 1809 году в Сорочинцах, относящихся к Полтавской губернии. Детство же он провёл в имении отца – Васильевке – недалеко от того самого Миргорода, который даст название одному из его сборников.
Отец Гоголя умер рано, когда Николаю было 15 лет, но его значение трудно переоценить. Василий Афанасьевич не только любил устраивать домашние театральные постановки, но и писал для них пьесы – все, как на подбор, комедийные и к тому же на малороссийской мове.
Василий Афанасьевич и Мария Ивановна - родители Н. В. Гоголя
Впоследствии Николай позаимствует из комедий отца не только эпиграфы для своей «Сорочинской ярмарки» (правда, почему-то не указав автора), но и отдельные сюжетные линии. Так, в «Сорочинской ярмарке» тройка Слопий-Хивря-Попович практически зеркально соответствует тройке Роман-Параска-дьяк из комедии В.А. Гоголя «Простак».
«Простак»:
«Д ь я к
Аз есмь, тое-то... да где же ваш возлюбленный сожитель?
П а р а с к а
Пішов по зайці.
Д ь я к
(про себя)
Сия оказия для меня сладка, яко мед дивий».
Но не о литературной карьере грезила поначалу душа молодого Гоголя. Он страстно хотел послужить Российскому государству, стать «истинно полезным для человечества».
Поэтому, окончив Нежинскую гимназию, в декабре 1828 года Гоголь переезжает в Петербург. Но унылая чиновничья служба мало походила на «служение Отечеству», да и денег давала мало. Тогда-то Гоголь и направил свои устремления в писательское русло. После публикации нескольких статей он заводит дружбу в литературных кругах столицы – знакомится с А. Дельвигом, В. Жуковским, П. Плетнёвым.
Именно Плетнёв сыграет решающую судьбу в карьере молодого писателя. Поначалу он подыщет ему место преподавателя истории в Институте благородных девиц. Лектор из Гоголя, по воспоминаниям, вышел никакой. А вот представленные на суд Плетнёва «малороссийские повести» показались весьма перспективными.
Вакула летит за черевичками в Петербург , кадр из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки» 1961 г.
П. Плетнёв – А. Пушкину о Гоголе, февраль 1831:
«Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. ...Сперва он пошел было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел также в учители. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение».
Надо сказать, «Вечера на хуторе...» были не первым художественным произведением Николая Васильевича. В 1829 году он издал поэму «Ганц Кюхельгартен» – что-то романтическое, антимещанское, о высоких устремлениях и т.п. Правда, выпустил он её под псевдонимом «В. Алов» и, как выяснилось, не зря. Поэму критика разгромила, поэтому Гоголь уничтожил весь тираж и к стихотворному жанру больше не обращался.
Новый литературный замысел, видимо, зрел у Гоголя довольно давно. Ещё в 1826 году, во время учёбы в гимназии, он заводит так называемую «Книгу всякой всячины» – тетрадь, куда делает записи о малороссийском фольклоре и выписки из исторических документов, касающихся истории своей родины.
Окончательно идея «Вечеров на хуторе близ Диканьке» созрела к 1829 году. Именно тогда Гоголь обращается в письмах к матери с просьбой присылать материал об украинских преданиях и обычаях.
Солоха и дьяк, В.В. Маковский, 1877 г.
Из письма Н. Гоголя к матери, 1829 г.:
«Вы имеете тонкий, наблюдательный ум, вы много знаете обычаи и нравы малороссиян наших, и потому, я знаю, вы не откажетесь сообщить мне их в нашей переписке. Это мне очень, очень нужно. В следующем письме я ожидаю от вас описания полного наряда сельского дьячка, от верхнего платья до самых сапогов с поименованием, как это всё называлось у самых закоренелых, самых древних, самых наименее переменившихся малороссиян; равным образом названия платья, носимого нашими крестьянскими девками, до последней ленты, также нынешними, замужними и мужиками.
Еще обстоятельное описание свадьбы, не упуская наималейших подробностей... Еще несколько слов о колядках, о Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того, какие-либо духи, или домовые, то о них подробнее, с их названиями и делами; множество носится между простым народом поверий, страшных сказаний, преданий, разных анекдотов и проч., и проч., и проч.»
И действительно, российская литература того времени стала отходить от подражания западным образцам, всё чаще обращаясь к «народности». Гоголь отмечал в письме к матери особую моду в литературных кругах на «всё малороссийское». А. Пушкин пишет «Полтаву», А. Подолинский «Гайдамаков», А. Погорельский «Двойника, или Мои вечера в Малороссии», А. Дельвиг «Малороссийскую мелодию». Популярность имели даже произведения украинских писателей на их родном языке. Например, замечательный стёб И. Котляревского «Энеида» (как было написано на обложке, «Вергилий, перелицованный на малорусскую мову») или басни П. Гулака-Артемовского.
Не удивительно, что свою лепту решил внести и Гоголь, который и так тосковал по своей солнечной родине в хмуром каменном Петербурге.
Тут-то и пригодились письма матери и записи в «Книге всякой всячины».
Предания о русалках, мотив обращения ведьмы в чёрную кошку и описание игры в «ворона» были использованы в «Майской ночи, или Утопленнице», а сведения о карточных играх – в «Пропавшей грамоте» (кстати, сам мотив игры в карты с нечистью можно встретить в сказках о солдате и чёрте).
Тексты колядок вошли в «Ночь перед Рождеством», как и представление о том, что именно в эту ночь нечисть особенно бесчинствует, зная, что на следующий день ей придётся вернуться в пекло. Ну а сцена, где Солоха прячет своих неудачливых любовников по очереди в мешки, вообще очень популярна в народных анекдотах (обычно, там присутствуют лица духовного звания – дьячок, дьяк и поп).
Козак в пекле режется в карты с ведьмами, В. Касьян
Фольклорные поверья об обморочных (от слова «морочить») местах, о «нечистом» богатстве, превращающемся в прах, и цветке папоротника, помогающем найти клад, стали основой для сюжетов повестей «Заколдованное место» и «Вечер накануне Ивана Купала».
Фольклорные образы и сюжеты были сильно переработаны Гоголем, и, порой, для них трудно найти конкретный первоисточник. Взять, хотя бы, историю чёрта, ищущего «красную свитку», весь сюжет путешествия на чёрте за черевичками к царице, образ колдуна Пузатого Пацюка, которому вареники сами прыгают в рот или фигура Вия, которой мы коснёмся подробнее позже.
Исследователи не находят аналога и сюжету повести «Страшная месть», где брат убивает брата, а убитый требует у Бога проклясть потомков братоубийцы. В повести можно встретить только отдельные фольклорные мотивы – образ «великого грешника» или мертвецов, встающих из могил.
«Крест на могиле зашатался, и тихо поднялся из нее высохший мертвец.
Борода до пояса; на пальцах когти длинные, еще длиннее самих пальцев.
Страшную муку, видно, терпел он. »Душно мне! душно!« -
простонал он диким, нечеловечьим голосом», В.Маковский, 1874 г.
«Страшная Месть»:
«Бледны, бледны, один другого выше, один другого костистей, стали они вокруг всадника, державшего в руке страшную добычу. Еще раз засмеялся рыцарь и кинул ее в пропасть. И все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы. Еще один, всех выше, всех страшнее, хотел подняться из земли; но не мог, не в силах был этого сделать, так велик вырос он в земле; а если бы поднялся, то опрокинул бы и Карпат, и Седмиградскую и Турецкую землю; немного только подвинулся он, и пошло от того трясение по всей земле. И много поопрокидывалось везде хат. И много задавило народу».
Впрочем, неверным будет считать, что своё вдохновение Гоголь черпал только в украинском фольклоре. Большое влияние на писателя оказала и немецкая романтическая традиция в духе Тика и Гофмана.
Но не только фантастикой исчерпываются достоинства «Вечеров…».
Зачем Гоголь придумал Рудого Панька?
«Вечера на хуторе близ Диканьки» уже были написаны, но оставалось решить ещё одну проблему. Слишком уж разнородными по стилю и содержанию выглядели повести, собранные под обложкой «Вечеров...». Чтобы снять это противоречие, Плетнёв советует Гоголю придумать некую связующую фигуру, способную отвести от себя обвинения критиков.
Николай Васильевич Гоголь., Фёдор Моллер
Такой фигурой стал некий вымышленный «издатель «Вечеров...» – пасичник Рудый Панько – в имени которого была скрытая отсылка к реальному автору (Панько – фамилия деда Гоголя, а Рудый намекало на рыжеватый цвет волос Николая Васильевича). Именно Панько разъясняет читателям в предисловии, что материал для книги он получил от разных рассказчиков – поэтому один из них говорит «вычурно да хитро, как в печатных книжках», а другой «такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове».
Три повести («Вечер накануне Ивана Купала», «Пропавшая грамота», «Заколдованное место») были отданы на откуп Фоме Григорьевичу – дьяку Диканьской церкви (именно описание его наряда Гоголь просил прислать мать), остальные рассказчики безличны.
Подобный приём позволил объединить в одном цикле такие разные повести, как реалистичную «Сорочную ярмарку», решённую в комедийном духе с фантастическим «ужастиком», «Страшная месть», написанная в стиле патетической украинской думы. И хотя все истории объединяет малороссийская тема, многие из них раскиданы ещё и во времени. «Шпонька» и «Ярмарка» близки к современности, а «Месть» относится к XVII веку, когда украинский народ боролся с польскими ляхами. Наиболее точно можно указать время действия повести «Ночь перед Рождеством». Та самая делегация запорожских козаков, к которой «примазался» кузнец Вакула, действительно, приезжала к царице Екатерине ІІ в декабре 1774 года с просьбой уберечь Запорожскую Сечь от ликвидации. И их, как и у Гоголя, сопровождал фаворит царицы – князь Потёмкин.
Козаки на приёме у царицы. Кадр из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки» 1961 г.
«Ночь перед Рождеством»:
»Один из запорожцев, приосанясь, выступил вперед:
– Помилуй, мамо! зачем губишь верный народ? чем прогневили? Разве держали мы руку поганого татарина; разве соглашались в чем-либо с турчином; разве изменили тебе делом или помышлением? За что ж немилость? Прежде слыхали мы, что приказываешь везде строить крепости от нас; после слушали, что хочешь поворотить в карабинеры (речь идёт о замене Запорожского войска регулярными «карабинерскими полками» - С.К.); теперь слышим новые напасти. Чем виновато запорожское войско? тем ли, что перевело твою армию через Перекоп и помогло твоим енералам порубать крымцев? (речь идёт о турецкой войне и Крымском походе 1768-1774 гг. – С.К.)».
Тот раз Екатерина пообещала не трогать Запорожскую Сечь, но уже на следующий год вольница козаков была по её же приказу уничтожена.
Но вернёмся к книге Гоголя.
К концу мая 1831 года первая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки» была закончена и отдана в печать.
О том, что книга будет популярна, Гоголь начал догадываться уже во время посещения... типографии.
Гоголь – Пушкину, 21.08.1831:
»Любопытнее всего было мое свидание с типографией. Только что я просунулся в двери, наборщики, завидя меня, давай каждый фыркать и прыскать себе в руку, отворотившись к стенке. Это меня несколько удивило. Я к фактору, и он после некоторых ловких уклонений наконец сказал, что: штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву. Из этого я заключил, что я писатель совершенно во вкусе черни».
В сентябре 1831 года 1-я часть «Вечеров» вышла из печати, а в марте 1832 года появилась и 2-я.
Н. Надеждин. Предисловие к первой книге «Вечеров...», 1831:
»...В отношении к языку, писавшие малороссийские картины обыкновенно впадали в две противоположные крайности: или сглаживали совершенно все местные идиотизмы украинского наречия, или сохраняли его совершенно неприкосновенным. ...Но там, очевидно, терпит точность, здесь ясность. Наш Пасичник умел стать на золотой средине. У него национальный мотив украинского наречия переведен, так сказать, на москальские ноты, не теряя своей оригинальной физиономии».
Действительно, Гоголю настолько хорошо удалось вплести украинский язык в, так называемый, великорусский, что, благодаря его «Вечерам», многие украинские слова – «парубок», «хлопец», «дивчина», «галушки», «пекло», «гопак», «оселедец», «люлька», «дуля» – будут понятны любому «москалю» и без сопровождающего книгу «Словарика».
У большей части литературной общественности «Вечера...» вызвали заслуженный восторг.
А. Пушкин:
«Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинкам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой. Как изумлялись мы русской книге, которая заставила нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина! Мы так были благодарны молодому автору, что охотно простили ему неровность и неправильность его слога, бессвязность и неправдоподобие некоторых рассказов...»
«Не погневайтесь, господа, что в книжке этой больше ошибок, чем на голове моей седых волос.
Не доводилось никогда еще возиться с печатного грамотою. Смотришь, совсем как будто »Иже«;
а приглядишься, или »Наш« или »Покой« (Панько об опечатках)
скан, Одно из ранних изданий «Вечеров на Хуторе близ Диканьки».
Однако, нашлись и критики, которые не простили Гоголю «неровность» и «неправильность». Особо сурово отреагировал на «Вечера...» Н. Полевой, указавший на «большие неправильности в языке», как то «через трубу – клубами повалился дым...» (а надо, мол, «из трубы»), «Удивительно видеть чорта, пустившегося и себе туда же», «Ветхие кресты толпились в кучку...», «Очи твои так угрюмо надвинулись бровями», «Тихо встрепенувшие жилы» и др.
Но не только это возмущало Полевого. Трудно поверить, но он обвиняет Гоголя и в «высокопарении», и в «бедности воображения» и в «неумении увлекать читателя подробностями».
Более дельное замечание делает рецензент «Сына Отечества», упрекающий Гоголя, что он смешал в «Майской ночи» «и народную сказку, и повесть о волостном воеводе, его сыне и любезной последнего – два различные предмета, происходящие от двух различных обстоятельств». Склонен согласится, что комическая история о воеводе плохо переплетается с историей русалки, как по сюжету, так и по духу. Неудивительно, что «Майская ночь» была написана раньше других повестей «Вечеров...».
Рисунок к повести «Майская ночь или Утопленница». Т.И. Зубкова 1951., скан из книги
Толковая критика звучит и в статье А. Стороженко «Мысли малороссиянина по прочтении повестей пасичника Рудого Панька...». Он не бранит Гоголя, как Полевой, за «попытку подделаться под малоруссизм». Напротив – указывает именно на ошибки, допущенные писателем при использовании украинского материала. Допустим, недоумевает, почему юный Левко играет на бандуре («у нас играют на бандуре или слепые, или козачки, выученные на сем инструменте для утехи праздных панычей и панов») и называет ошибочным утверждение, что пономарь каждый день отправляется с кошельком по церкви. Также он указывает, что Левко поёт –
Сонце низенько, вечiр близенько,
Вийди до мене, мое серденько!
в летний вечер, хотя в этой народной песне речь идёт о зиме -
...Ой вийди, вийди, не бійсь морозу,
Я твої ніженьки в шапочку вложу…
Впрочем, судя по тексту «Майской ночи», Гоголь понимал, о чём идёт речь в песне, иначе не вложил бы в уста Левка следующих слов: «Галю! ты спишь или не хочешь ко мне выйти? Ты боишься, верно, чтобы нас кто не увидел, или не хочешь, может быть, показать белое личико на холод! Не бойся: никого нет. Вечер тепел. ...Но если бы и повеяло холодом, я прижму тебя поближе к сердцу, отогрею поцелуями, надену шапку свою на твои беленькие ножки».
Впоследствии, когда талант Гоголя ещё больше окрепнет, он сам будет смотреть на свои ранние работы свысока. Так в 1842 году, выпуская «Собрание сочинений» писатель предварит 1-й том с «Вечерами...» следующим предисловием: «...я пересмотрел их вновь: много незрелого, много необдуманного, много детски несовершенного! Что было можно исправить, то исправлено, чего нельзя, то осталось неисправленным, так, как было. Всю первую часть следовало бы исключить вовсе: это первоначальные ученические опыты, недостойные строгого внимания читателя; но при них чувствовались первые сладкие минуты молодого вдохновения, и мне стало жалко исключить их, как жалко исторгнуть из памяти первые игры невозвратной юности. Снисходительный читатель может пропустить весь первый том и начать чтение со второго».
Гоголь, конечно, гений, но к этому совету лучше не прислушиваться.
Сергей Курий, ШЖ