Я проколол колесо и, кое-как накачав его, поехал в ближайший «цивилизованный» шиномонтаж с рабочими в спецовках, леденцами на кассе и фирменными пакетами под колёса. Увы, наступивший сезон смены зимних покрышек поставил меня в самый конец длиннющей очереди без надежды управиться до конца светового дня. Пришлось повернуть обратно в поисках другой мастерской.
К счастью для моего худеющего на глазах колеса, она нашлась довольно быстро и притом совершено без очереди, что, впрочем, не удивительно. Сто раз крашеный железный ларёк, в каких раньше продавали водку и кроссовки, встретил меня намалёванной чёрным надписью «Шиномонтаж» и деревянным поддоном вместо порога посреди расползающейся предвесенней жижи. Куда деваться -- дефицит времени не оставил мне шансов, и я дёрнул за обмотанную тряпкой дверную ручку…
Как герои фантастики попадают в параллельный мир, шагнув через волшебную черту, так и я, сделав шаг, окунулся в мир, казалось бы, давно минувших дней. Слабоосвещённое помещение, пол и стены, покрытые слоем машинного масла, ржавый умывальник с вырезанной из пластиковой бутылки ёмкостью для воды и тонюсеньким чёрным обмылком. Запах резины, табака и вчерашней еды. Бойкий татарчонок на вид лет 17 кинулся снимать пробитое колесо, а я продолжил осматриваться.
В углу на табуретке сидел Хозяин. Ни при каких обстоятельствах его невозможно назвать «менеджером» или, упаси бог, «собственником», хотя, по сути дела, он был и тем и другим. Нет, это Хозяин. Он сидит, грузно оперевшись на широко расставленные колени и ведёт тяжёлым взглядом. Бисеринки пота поблескивают на его лоснящемся от жары бритом затылке и складках шеи, но он не снимает тёплой безрукавки, надетой поверх фланелевой рубахи.
Двадцать лет назад он, ещё молодой и резкий пацан, поставил здесь свою мастерскую, завоевав тем самым уважение своего окружения. Двадцать лет он, как неподвластный течению валун, возвышается на две табуретки над миром, олицетворяя памятник «лихим 90-м», когда «держать» вот такую мастерскую было самым «правильным» делом. И он не прогнулся ни разу. Ни когда залётные бандюганы пытались «отжать точку», ни когда пришедшие им на смену вымогатели в погонах хотели сделать то же самое, ни когда через остановку открылся «цивилизованный» шиномонтаж с леденцами и туда медленно, но верно переехали почти все клиенты.
С годами сошёл дерзкий лоск, выцвели на стене вырезки из германских журналов с эротичными женщинами в закрытых купальниках, и Хозяин из пацана превратился в пахана. Правда, людей, которые считают его таковым, тоже почти не осталось. Один из немногих стоит рядом – примерно того же возраста, с полным золотых зубов ртом и в круглой норковой шапке.
Хозяин по случаю субботы добродушен и лениво посмеивается над суетящимся с моим колесом татарчонком:
-- Ну, что забегал, не суетииись…, -- тянет он.
-- Движение создаёт…, - подтверждает стоящий рядом товарищ.
-- Как в анекдоте: «Ну, и что? Зато, какое движение!» -- говорит шеф и после паузы, поймав внимание слушателей, рассказывает анекдот: -- Браток, короче, поймал золотую рыбку. Ну, она ему, типа, отпусти, выполню три желания… Он ей, такой: «Вон, видишь, стадо коров? Пусть налево побегут». Ну, она выполнила – стадо побежало. Он, такой: теперь пусть направо побегут. Опа, всё стадо направо побежало… Потом, такой: а теперь пусть опять налево побежит. Ну, рыбка выполнила и, такая, говорит: первый раз мне такие желания загадывают, ты почему себе ничего не загадал? А браток, такой: ну, и что? Зато какое движение!»
Мужик в шапке запрокидывает голову и начинает подобострастно хохотать. Весело, ничего не поняв, смеётся татарчонок. Вежливо улыбаюсь и я. Мужик в шапке повторяет: «Зато какое движение, да?» -- и вновь смеётся. Хозяин сидит с достоинством, довольный произведенным эффектом, чуть ухмыляясь, вторит: «Зато какое движение…»
Там, за порогом ларька – движение. Купленные в кредит иномарки проносятся направо и налево, будто по желанию неведомой золотой рыбки. Там, за порогом накатывают волны современности, ударяют в гордые ржавые стены и бессильно откатываются, изредка, как жертву кораблекрушения, оставляя случайных клиентов вроде меня. Там, за порогом новая жизнь – движение. Движение за новую жизнь, за честные выборы, за пляски в храмах, за всё хорошее, против всего плохого.
Хозяин посидит ещё часок, выпьет законную полтораху пива и пойдёт на остановку. Свою старенькую БМВ цвета «мокрый асфальт» он продал десять лет назад, чтобы купить новый станок для мастерской и раздать зарплату. Но он никогда в жизни не брал кредиты, не платил ментам и бандитам и не бросал своего дела. И я не знаю, будет ли через двадцать лет стоять на своём месте «цивилизованный» центр с униформой, но ларёк останется на месте, покуда жив его Хозяин.