MAMLAS

Краснослободск  — город в Мордовии. Город расположен на левом берегу реки Мокша (приток Оки.)

Известен с 1571 как Красная Слобода — укрепление в системе обороны Московского государства от татар и ногайцев. В середине XVII века, потеряв свое оборонное значение, слобода продолжала расти; к концу XVII века здесь проживали казаки, татарская сотня.

В центре - Вознесенский Собор. Из уничтоженных церквей временщиками был построен "общий двор" в колхозе имени Кирова.

Около 1670 года в Красной Слободе насчитывалось 700 дворов, жителей 3500 человек.

Город с 1706. В 1780 назван Краснослободск. В XVIII веке купцами Миляковскими построены чугуно-железоделательные и винокуренные заводы. В 1-й пол. XIX века Краснослободск приобретает торгово-распределительные функции.

Фотограф Тимоти О’Салливан (четвертый слева) с коллегами и коренными американцами после восхождения по реке Колорадо через Черный Каньон, 1871.

Анна Борисовна Матвеева (Ревякина), автор

Вернувшийся из плена, подлеченный немцами, отдохнувший в семье, Дмитрий Иванович стал думать сначала о работе, затем о поисках квартиры: хотелось независимости, хотелось воссоздать кабинет (библиотека и мебель находились в подсобных помещениях коровкинского дома), наконец, Коровкины поговаривали о том, что из Рыбинска лучше бы уехать.

Жилье нашлось. Это был дом Сапожникова (не так давно его снесли) на углу Пушкинской и Мышкинской (Герцена) улиц. Хозяина дома новые власти решили уплотнить, и дом стал коммунальным. Ревякины поселились на втором этаже.

Анна Борисовна Матвеева (Ревякина), автор

Надежда Ивановна подробно сообщала о домашних новостях, о том, как все боялись плохих вестей, а теперь радуются, что Митя жив и здоров, а Саша должна скоро родить. Павел в своих письмах рассказывал о друзьях, с которыми он гуляет, даже ходит на Волгу, а также читает, учится играть в шахматы и ждет от папы новых открыток.

Следующая серия писем от Дмитрия Ивановича не заставила себя долго ждать. Описания окрестных пейзажей и достопримечательностей в них немного, зато озабоченность состоянием жены — в каждом послании. «Постарайся пободрее себя чувствовать. Друг мой милый и бесценный, душою с тобой» (28 июня 1916 года). «Милая моя мама, жду твоих писем. Желаю тебе бодрости и здоровья. Крепко обнимаю тебя и Павла» (1 июля 1916 года). «Сегодня опять нет ни писем, ни телеграммы от тебя, боюсь и думать — как ты живешь. Всей душой желаю тебе бодрости, дай Бог здоровья и сил вынести ниспосланное. Храни тебя Господь. Целую и обнимаю. Твой Д. Ревякин. 5 июля 1916 года. Гельсингфорс».

Анна Борисовна Матвеева (Ревякина), автор

Надежда Ивановна подробно сообщала о домашних новостях, о том, как все боялись плохих вестей, а теперь радуются, что Митя жив и здоров, а Саша должна скоро родить. Павел в своих письмах рассказывал о друзьях, с которыми он гуляет, даже ходит на Волгу, а также читает, учится играть в шахматы и ждет от папы новых открыток.

Следующая серия писем от Дмитрия Ивановича не заставила себя долго ждать. Описания окрестных пейзажей и достопримечательностей в них немного, зато озабоченность состоянием жены — в каждом послании. «Постарайся пободрее себя чувствовать. Друг мой милый и бесценный, душою с тобой» (28 июня 1916 года). «Милая моя мама, жду твоих писем. Желаю тебе бодрости и здоровья. Крепко обнимаю тебя и Павла» (1 июля 1916 года). «Сегодня опять нет ни писем, ни телеграммы от тебя, боюсь и думать — как ты живешь. Всей душой желаю тебе бодрости, дай Бог здоровья и сил вынести ниспосланное. Храни тебя Господь. Целую и обнимаю. Твой Д. Ревякин. 5 июля 1916 года. Гельсингфорс».

Анна Борисовна Матвеева (Ревякина), автор

Март 1916 года. Саша с девятилетним сыном возвращается в Рыбинск. Хабаровск, где им жилось так хорошо и счастливо, остался в воспоминаниях. Дорога в Рыбинск для нее радостна и тревожна. «Хорошо, что мы возвращаемся на родину, — думает она. — Будем ближе к отцу. Может быть для нас есть уже письма от него». Дмитрий Иванович на фронте. Но где он, Саша не знает, так как с конца 1915 года известий от него нет. «Где он? Как он там со своими слабыми легкими? Да хранит его Господь. У нас нет своего угла, а через три месяца нас будет трое. И у Коровкиных трое своих детей. Хотя они уже взрослые. Младшему Феде, наверное, лет тринадцать. Ничего, дом у них большой, проживем. В первую очередь определить Павлушу в гимназию».

На всех остановках Саша выходит из вагона: в ее положении надо ходить, и они с Павлом разок-другой успевают пройти по перрону, и снова в вагон. Она снова садится у окна, сын вытаскивает книжку.

— Давай почитаем, — просит он

Анна Борисовна Матвеева (Ревякина), автор

Вид, открывавшийся из окна вагона, смущал едущих: поезд шел высоко над берегом — вдруг сорвется вниз? В окнах с другой стороны проносились горы, поросшие лесом, и казалось — открой окно, и можно вдохнуть запах хвои.

Тревожно и величественно.

Как-то незаметно доехали до Читы, а еще через сутки миновали станцию Ерофей Павлович, названную в честь первопроходца Хабарова. И, наконец, еще два дня пути — и Ревякины в Хабаровске.

Приятно было почувствовать себя в привычной обстановке: просторный номер в гостинице, можно сидеть за столом, пол не дрожит и не качается под ногами.

Весь день они отдыхали, ходили по городу, не уходя далеко от гостиницы, а на следующий день Дмитрий Иваныч поехал в Комитет по постройке Восточно-Амурской железной дороги, где его ждали. Были обговорены все условия, упомянуто, что работа связана с командировками в Благовещенск, Никольск Уссурийский, Николаевск-на-Амуре, а также, возможно, в Манчжурию, Китай, и вручены подъемные для обустройства на новом месте.

Вернувшись в гостиницу в приподнятом настроение, он сразу же велел Саше собираться.

— Куда нам нужно собираться, Митя? — поинтересовалась жена.

— Мы поедем с тобой, познакомимся с городом, побываем в магазинах, найдем контору по найму квартир.

— Хорошо, но только после обеда.

Экскурсия по городу затянулась надолго.

— Покажи нам город, любезный, самое интересное, — просил Митя, — магазины, храмы.

— Да ведь зараз не объехать, город-то наш очень большой.

С вокзальной площади поехали они по Большой улице, затем извозчик привез их к городскому саду, и они увидели крутой откос, спускавшийся вниз от садовой решетки, а на краю откоса памятник Муравьеву-Амурскому.

Проехали они мимо городского цирка — очень оригинальное здание.

— А теперь, давай, к Амуру, — попросила Саша.

— Извольте, барыня, покажу вам Амур-батюшку, — развернул экипаж и повез их на рейд, где в Амур впадает Уссури. У пристаней стояли пароходы и пароходики, теснились лодки, необозримой была водная ширь.

— Ну, все, приятель, вези нас домой.

Усталые, но очень довольные, они вернулись домой.

Я совершенно уверена, что поездка по городу была для них необходима и интересна, а места, где они были, я писала со старых открыток, чудом сохранившихся с 1912 года (Издательство Контрагентства А.С. Суворина и Кo).

Анна Борисовна Матвеева (Ревякина), автор

Вид, открывавшийся из окна вагона, смущал едущих: поезд шел высоко над берегом — вдруг сорвется вниз? В окнах с другой стороны проносились горы, поросшие лесом, и казалось — открой окно, и можно вдохнуть запах хвои.

Тревожно и величественно.

Как-то незаметно доехали до Читы, а еще через сутки миновали станцию Ерофей Павлович, названную в честь первопроходца Хабарова. И, наконец, еще два дня пути — и Ревякины в Хабаровске.

Приятно было почувствовать себя в привычной обстановке: просторный номер в гостинице, можно сидеть за столом, пол не дрожит и не качается под ногами.

Весь день они отдыхали, ходили по городу, не уходя далеко от гостиницы, а на следующий день Дмитрий Иваныч поехал в Комитет по постройке Восточно-Амурской железной дороги, где его ждали. Были обговорены все условия, упомянуто, что работа связана с командировками в Благовещенск, Никольск Уссурийский, Николаевск-на-Амуре, а также, возможно, в Манчжурию, Китай, и вручены подъемные для обустройства на новом месте.

Вернувшись в гостиницу в приподнятом настроение, он сразу же велел Саше собираться.

— Куда нам нужно собираться, Митя? — поинтересовалась жена.

— Мы поедем с тобой, познакомимся с городом, побываем в магазинах, найдем контору по найму квартир.

— Хорошо, но только после обеда.

Экскурсия по городу затянулась надолго.

— Покажи нам город, любезный, самое интересное, — просил Митя, — магазины, храмы.

— Да ведь зараз не объехать, город-то наш очень большой.

С вокзальной площади поехали они по Большой улице, затем извозчик привез их к городскому саду, и они увидели крутой откос, спускавшийся вниз от садовой решетки, а на краю откоса памятник Муравьеву-Амурскому.

Проехали они мимо городского цирка — очень оригинальное здание.

— А теперь, давай, к Амуру, — попросила Саша.

— Извольте, барыня, покажу вам Амур-батюшку, — развернул экипаж и повез их на рейд, где в Амур впадает Уссури. У пристаней стояли пароходы и пароходики, теснились лодки, необозримой была водная ширь.

— Ну, все, приятель, вези нас домой.

Усталые, но очень довольные, они вернулись домой.

Я совершенно уверена, что поездка по городу была для них необходима и интересна, а места, где они были, я писала со старых открыток, чудом сохранившихся с 1912 года (Издательство Контрагентства А.С. Суворина и Кo).